Святополк Окаянный - [24]
По лицу Святополка пробежала тень страха, и он согласился дрогнувшим голосом:
— Владимир — варвар, и семя его рабское. Силой мне нельзя противостоять Владимиру. А вот приструнить его дружинников все-таки надо. Вышгородцы поклялись на кресте, что если я заступлюсь за них, то они будут поддерживать меня.
Свенельд добавил:
— За нас пока стояли одни туровцы, и если за нас встанут и вышгородцы, когда начнется дележ наследства Владимира, то их помощь сможет решить многое. Глядя на них, и другие переметнутся на нашу сторону, киевские дружинники многим досадили. Люди хотят порядка.
— Порядка... — скептически промолвила Юлия, затем по-старушьи пожевала губами, размышляя в уме. Затем истово перекрестилась на иконку, висящую в углу, и заговорила с пылкой злобой:
— Владимир варвар. Самонадеянный, коварный, жадный. Это можно использовать, его победит разумное слово. Ибо со слова начался этот мир, и нет его сильнее.
Свенельд недоверчиво спросил:
— И как же Владимир, который уважает только силу, может склониться перед словом?
Она снова перекрестилась и, тяжело вздохнув, коротко проговорила:
— Ждите!
Накинув на голову черный капюшон, она вышла из кельи и отправилась в терем. У дверей горницы, где находился Владимир, дежурили двое дружинников. Один из них остановил ее недовольным вопросом:
— Чего тебе надо, монахиня?
Из горницы слышались громкие голоса, веселый женский смех. Поморщившись — Содом и Гоморра! — Юлия приоткрыла лицо. Дружинник узнал княгиню и уже уважительнее переспросил:
— Княгиня, что тебе надобно от князя Владимира?
Юлия сухо проговорила:
— Хочу немедленно видеть князя Владимира по важному делу.
Дружинник оказался в затруднении, княгиня Юлия пришла не во время, к князю Владимиру только что привели новых девок, и он выбирал, которой из них отдаст предпочтение. От этого занятия его нельзя отрывать. Однако если княгиня говорит, что желает видеть князя по важному делу, то задерживать ее нельзя.
Выход дружинник нашел простой, он склонился к уху свое-го напарника и велел ему зайти в палату и сообщить князю, что его желает срочно видеть княгиня Юлия. А уж захочет князь ее видеть или нет, дело его.
Дружинник робко нырнул в приоткрытую дверь. Через минуту звуки веселой возни за дверью стихли А еще через минуту из-за двери появился дружинник и объявил, что княгиня может входить в горницу.
Юлия откинула капюшон и вошла.
Посредине комнаты стоял большой стол, на котором виднелись вино и сладости. Юлия едва слышно фыркнула — угощенье для распутниц!
Владимир, стоявший немного в стороне, около окна, быстро прошел к Юлии и поцеловал ее в губы. Юлия холодно отстранилась.
Владимир спросил:
— Как живешь, Юлия? По твоему виду смотрю — уж не в монахини ли опять подалась?
Юлия склонила голову и со вздохом проговорила:
— Твоя правда. Прошли годки веселые, пора думать о царстве вечном. А вот ты никак не угомонишься.
Владимир усмехнулся:
— На том свете помонашествуем.
Юлия зловеще проговорила:
— Так в рай еще нужно попасть. А за тобой слишком много грехов.
Улыбаясь и поглаживая бороду, Владимир возразил:
— Как написано в Библии, кто не грешит, тому не в чем каяться. Бог любит раскаявшихся грешников больше, чем праведников. А я уже заполучил место в раю, тем что эту страну склонил к истинному Богу. Этим прикроются все мои грехи.
— И все же? —- повысила голос Юлия. Поняв, что она намеревается прочитать ему проповедь, Владимир оборвал ее:
— Монахиня, уж не собираешься ли ты учить избранника Бога? Если так, то уходи. Если есть дело — говори. Некогда мне, да и девки и так утомились, ожидая, когда ты освободишь меня.
Юлия поняла, что сейчас не время читать мораль распутному князю, который к тому же ничем не отличался в своем поведении от своих предков и других князей и королей. А праведникам развратную человеческую натуру не переделать.
— Хорошо, — поджав губы, так что они превратились в тонкую бледную полоску, недовольно проговорила Юлия. — Поговорим о деле. Я прошу тебя приказать своим дружинникам, чтобы они прекратили бесчинство в городе.
— Ха! — воскликнул Владимир. — А может, им еще и ангельские крылья нацепить?
Его лицо налилось злой кровью. В глазах зачернело каменное упрямство:
— Не скажу им этого. Пусть дружинники веселятся, как хотят. Они други мои и в сражении за меня жизнь кладут. Мне для них ничего не жалко, ни золота, ни серебра, ни тем более чужих баб и девок. Без своих друзей я ничего не буду иметь, а с ними — все!
Юлия, потупив глаза, смиренно согласилась:
— Это правда, князь силен своими дружинниками. Но...
Глаза монахини дерзко блеснули. Этот блеск напомнил
Владимиру времена, когда жена его брата стала его наложницей. С тех пор Владимир знал многих женщин, но еще ни одной не встречал, способной сравниться с Юлией. Были и горячие до безумия девки и бабы, и холодные, как зимний лес, и так себе... Но в Юлии был огонь и лед одновременно: только что окатит холодом и тут же обожжет.
Владимир окинул взглядом Юлию. В бесформенном монашеском одеянии глядится она опавшим зимой листом, — черным, бесцветным и смятым, и вызывает только мысль о смерти. Но лицо, оливковое, горячее, с сумасшедшими черными глазами, невольно вызывает низменную страсть. Огонь и лед.
Гостомысл (ум. ок. 860) - легендарный старейшина ильменских словен, с именем которого в некоторых поздних списках летописей связывается сказание о призвании Рюрика. По другим источникам, Гостомыслом, возможно, звали одного из племенных вождей вендов (западных славян), который погиб в 844 году в сражениях против короля Людовика. Александр Майборода предлагает собственную версию тех далеких лет, однако также основанную на ряде письменных источников.804 год. Начало эпохи викингов. Морские разбойники даны вторгаются в земли словен.
В районе современного Цимлянска, на правом высоком берегу Дона, откуда открывается вид на многие километры вниз и вверх по течению, возвышаются остатки красивейшей белокаменной крепости.В начале IX века здесь, где бурный Дон делал излучину и становился мелководным, проходил Великий шёлковый путь. Охраняли переправу и взимали пошлину амазонки. На Руси их называли поляницы. Царство амазонок находилось на узкой полосе от Северского Донца до Волги между могущественным Хазарским каганатом и славянскими племенами.В 804 году хазары, узнав о гибели великого словенского князя Буревоя, пошли войной на славян.
Весна 805 года. Изгнанный из Словенска морской разбойник Готлиб останавливается на острове в устье Невы. Неудача расколола его войско, и норманны избирают нового вождя. Пытаясь вернуть власть, Готлиб объявляет о новом походе на словен.У Гостомысла также не все идет гладко. Словенские старшины сомневаются в его способности защитить племя. Чтобы переубедить их, Гостомысл, воспользовавшись поддержкой карельского князя Вяйнемяйненна, отправляется в поход на разбойников. Добившись признания старшин, Гостомысл покоряет Руссу.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
Иван Данилович Калита (1288–1340) – второй сын московского князя Даниила Александровича. Прозвище «Калита» получил за свое богатство (калита – старинное русское название денежной сумки, носимой на поясе). Иван I усилил московско-ордынское влияние на ряд земель севера Руси (Тверь, Псков, Новгород и др.), некоторые историки называют его первым «собирателем русских земель», но!.. Есть и другая версия событий, связанных с правлением Ивана Калиты и подтвержденных рядом исторических источников.Об этих удивительных, порой жестоких и неоднозначных событиях рассказывает новый роман известного писателя Юрия Торубарова.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.