Святое возмездие - [7]

Вообще-то от приглашения в ресторан следовало отказаться. Но отец Василий понимал, что гаражный вопрос – как беременность: сам по себе не рассосется. И случай поговорить о нем выдался уникальный, второго такого не будет. Бутылку коньяка ему должны только одну, а люди по мере служебного роста склонны забывать о таких ничтожных с высоты их нового положения долгах. Вот только прихожане…

Однако он давно чувствовал себя вправе поступать так, как сочтет нужным, и искренне рассчитывал, что его проверенный временем авторитет не пошатнется в глазах прихожан, и большинство усть-кудеярцев поймут все верно. Раз батюшка зашел в ресторан, значит, так надо. Да и напряженнейшее служение во время сорокадневного поста сказывалась, и еще более напряженные службы во время Пасхи. Он действительно устал.

– Ладно, в «Волгу» так в «Волгу»! – махнул он рукой.

Они сели в ту самую темно-фиолетовую красавицу, которую отец Василий видел в тот раз на берегу реки, быстро домчались до ресторана, а еще через минуту отец Василий попал в рафинированную европейскую обстановку – никель, стекло и идеальная чистота.

Он огляделся и еще раз поразился силе рыночных отношений. Совсем недавно, с год назад, здесь был обыкновенный старый причал. А теперь смотри-ка…

– Вид-то какой! – восхищенно покачал головой Щеглов. – Я каждый раз, как сюда попадаю, глаз оторвать не могу! Только за этот столик и сажусь!

Они подошли к огромному, от пола до потолка, окну и загляделись. Великолепная, без конца и без края, серебристая река мерно перебирала свои большие пологие волны и текла… текла…

Они зачарованно присели за «щегловский» столик. Ни есть, ни пить, ни даже говорить уже не хотелось. Тихо подошел и так же тихо отошел, чтобы не мешать, мудрый официант. Выглянуло из тумана желтое, расплывчатое солнце, снова спряталось, и только тогда Щеглов нарушил тишину.

– Я вот что думаю, – хмыкнул он. – Бог ведь знает, зачем я появился на свет…

– Вне всякого сомнения, – кивнул священник, думая о том, когда следует спросить насчет гаражей.

– Значит, его устраивает моя судьба? – выдал неожиданно глубокую мысль глава.

– А что вы сами об этом скажете? – осторожно поинтересовался отец Василий. Он не любил таких поворотов.

Глава администрации внимательно посмотрел в глаза священнику, и между ними проскочила какая-то искра понимания. По крайней мере Щеглов определенно просек, что отца Василия этот разговор настораживает.

– Сейчас объясню, – сделал успокоительный жест ладонью Щеглов и щелкнул пальцами застывшему у стойки бара официанту. – Два коньяка!

Там, у стойки, все пришло в движение, но Щеглов поднялся и направился к выходу на террасу, красиво нависающую над самой водой.

– Пойдемте, батюшка, – позвал он. – Нам принесут.

Отец Василий вышел вслед за ним под свежий весенний ветер и аж зажмурился от удовольствия, так хорошо здесь было.

– Если я не помогаю людям реально, я не нужен, – тихо, но жестко произнес Щеглов, опершись о перила и задумчиво глядя в серую воду. – Но как им помочь реально, если они этого сами не хотят? Если единственное, что им нужно, это дешевое пиво с моей физиономией на этикетке?

«А ты не прост, Николай Иванович! – еще раз восхитился отец Василий. – Ох, не прост!»

И в этот момент раздался странный шелест, и в спину отцу Василию словно ударила огромная раскаленная пуховая подушка. Его подняло и медленно понесло над стремительно выросшей в размерах серой рекой. Воды словно стало в два раза больше. Мимо, обгоняя его, проплыл в сторону причудливо искривленного горизонта зеленоватый, оплавленный по краям кусок стекла, и священник вдруг подумал, что вот ведь странность – столько лет пользоваться стеклом и не знать, как оно выглядит, когда выходит из огня.

Река приблизилась. Теперь он мог разглядеть даже мельчайших насекомых, снующих у самой поверхности.

Он ухнул в реку плашмя, погрузился, хлебнул, выскочил, поперхнулся, снова нырнул… Весенняя вода оказалась холодной и отдавала рыбой и соляркой. «Что это?» – подумал отец Василий, обернулся и оторопел.

На месте стоявшего на сваях ресторана «Волга» образовалась странная, просевшая в центре конструкция из покореженного металла. А сверху, словно сюрреалистический урбанистический снег, вращаясь и планируя, медленно опадали куски и хлопья дымящейся пластмассы.

Вода рядом с ним пошла пузырями, разошлась и вытолкнула задыхающегося, кашляющего главу районной администрации.

– Блин! Блин! Блин! – как заведенный, повторял он. – Чего это?! Блин! Там же Лариска! – И вразмашку поплыл к останкам ресторана.

«Да, верно, там люди!» – как-то отстраненно подумал священник и последовал за ним. Его мутило.

Они проплыли отделявшие их от места взрыва полтора десятка метров и, уцепившись за осевшие в воду конструкции, полезли вверх. Металл был горячим.

– Блин! Там же Лариска! – беспрерывно твердил Щеглов, оскальзываясь на мокрых, дымящихся щитах. – Лариска!!! Блин, где ты?!

Священник торопливо следовал за ним, но ни единой живой души не видел. Здесь не было даже крови. И лишь добравшись до того места, где раньше располагался бар, они увидели первое тело. Это был официант.