Святитель Тихон. Патриарх Московский и всея России - [13]

Начало новой синодальной сессии, в которой участвовал святитель Тихон, совпадало с рядом крупных перемен в иерархии Русской Церкви. Одно из этих событий не могло не отозваться болью в сердце святителя Тихона: умер его друг и давний благодетель митрополит Киевский Флавиан.

Светская власть воспользовалась кончиной Владыки Флавиана для своих целей: на его место был переведен Петроградский митрополит Владимир, своей антираспутинской позицией давно мозоливший глаза царской семье. К тому же он же выступил главным обвинителем епископа Варнавы. Все восприняли перевод первенствующего члена Синода Петроградского митрополита на Киевскую кафедру как опалу.

На Петроградскую кафедру был назначен экзарх Грузии, архиепископ Питирим (Окнов), за которым, по слухам, прочно утвердилась репутация распутинца. Назначение архиепископа Питирима на Петроградскую митрополичью кафедру вызвало возмущение в церковных кругах.

Между тем «тобольское дело» продолжалось, и, по воспоминаниям отца Георгия Шавельского, его разбирательство принимало все более скандальный оборот: «Чтобы заняться исключительно этим делом, назначили особое заседание вечером – в кабинете обер-прокурора. Это было во второй половине ноября. Председательствовал митрополит Владимир. Кроме членов Синода, присутствовали: обер-прокурор А. Н. Волжин, директор его канцелярии В. И. Яцкевич, управляющий канцелярией Синода – П. В. Гурьев, его помощник С. Г. Рункевич и секретарь Синода Н. В. Нумеров. Всегда неровный и нервный, митрополит Владимир теперь особенно нервничал, ибо он принципиально не сочувствовал пересмотру варнавинского дела; теперь же он, кроме того, переживал остроту нанесенной ему обиды из-за этого дела.

– Это у нас будет частное совещание? – обратился он к обер-прокурору, оглядывая его кабинет и его костюм: обер-прокурор был в простом сюртуке, а не в мундире, как он обычно бывал на заседаниях Святейшего Синода.

– Нет, зачем же совещание? Будет настоящее заседание Синода, – ответил обер-прокурор.

– Тогда, почему же не там? – заметил недовольным тоном митрополит, указывая по направлению к синодальной палате.

Уселись за стол. Обер-прокурор сел против митрополита Владимира. Секретарь изложил сущность дела. Была прочитана царская резолюция. Началось обсуждение дела. Митрополит Владимир нервно и резко обвинял Варнаву доказывая справедливость прежнего синодального решения. С большой горячностью против епископа Варнавы говорил Тверской архиепископ Серафим. Обвинительная его речь, – иначе не могу назвать ее, – против Варнавы была и смела, и серьезна. Протопресвитер А. А. Дернов, как всегда, прямолинейно и резко обвинял Варнаву. Я, соглашаясь с наличностью несомненного преступления Варнавы и необходимостью наказать его, считал, однако, что нельзя не принять во внимание резолюцию Государя, который просит Синод о смягчении наказания виновному епископу. Вместе с этим я находил совсем недопустимым, как могущее вызвать большой соблазн, синодальное послание к пастве о недействительности произведенного Варнавою прославления. Митрополиты Питирим и Макарий Московский в течение всего заседания не проронили ни одного слова. Прочие члены Синода говорили в примиряющем тоне. Началось голосование. Митрополит Питирим воздержался от подачи голоса. Говорили, что раньше в Синоде такого рода воздержание не практиковалось. Решение Синода было таково: прославление считать недействительным; для нового освидетельствования мощей и проверки сведений о чудесах командировать в Тобольск Литовского архиепископа Тихона;

епископу Варнаве сделать внушение. Митрополит Питирим не заявил протеста против такого решения. Обер-прокурор приказал спешно заготовить протокол настоящего заседания для скорейшей подписи.

Следующее заседание состоялось чуть ли не на другой день. Когда члены Синода заняли свои места, был подан заготовленный протокол вчерашнего заседания по «тобольскому делу». Но митрополит Питирим заявил, что он не может подписать протокола, так как с решением Синода не согласен и просит выслушать его мнение. Митрополит Владимир совершенно резонно, но очень резко стал доказывать, что дело решено, что митрополит Питирим вчера на заседании мог высказать свое мнение, а не молчать и, при несогласии с решением всех, вчера же должен был заявить о своем желании подать особое мнение и пр. Учитывая, что отказ митрополиту Питириму в его желании сейчас высказаться будет в Царском Селе ложно истолкован как пристрастное отношение и к епископу Варнаве и к митрополиту Питириму, некоторые члены решительно высказались за то, чтобы позволено было митрополиту Питириму изложить свое мнение. Митрополит Владимир в конце концов уступил. Митрополиту Питириму было предоставлено слово.

Питирим говорил долго, опустив глаза вниз, ни на кого не глядя. Это была речь не судьи, а адвоката, и притом адвоката бездарного, который, чтобы оправдать своего клиента, обвиняемого, скажем, в воровстве, силится доказать, что его клиент не хромой и не слепой, не отказывает своей семье в куске хлеба и не убивает среди бела дня на улице людей. Течение мыслей и речи митрополита Питирима было таково: епископу Варнаве объявляется внушение, прощение. Есть ли за что наказывать епископа Варнаву? Блудник ли он? Нет. Корыстолюбив? Тоже нет. Не учителен? Он проповедует, как умеет. Если его проповеди – простые, не ученые, он не виноват: когда его ставили в епископы, знали, что он не образован и т. д. Защитники упорно обходили факт, лежавший в основе обвинения епископа Варнавы и решения Святейшего Синода, что епископ Варнава превысил данную ему власть, нарушил церковный закон и даже не исполнил царского указания.