Святилище пиктов - [8]

Киммериец сперва почувствовал, а уж затем увидел чудовище, вызванное сюда из глубин преисподней, чтобы стать их палачом. В беспорядочно мечущемся свете доброй дюжины костров толком ничего невозможно было разглядеть. Что-то уродливое и косматое, то ли зверь, то ли демон, заполнило собой весь проход и остановилось на пороге, наблюдая сквозь узкие щелочки глаз за агонией вопящей в исступлении пищи. Тягучая слюна потекла по бесформенной морде, и голодное брюхо чудовища отозвалось утробным урчанием.

Конан, выставив перед собой меч, медленно пятился, оставаясь все время лицом к противнику, и остановился, только когда почувствовал спиной холодный камень стены.

— Умоляю, убей меня! — послышался слабый голос откуда-то снизу.

Конан бросил короткий взгляд, не успев толком разглядеть сжавшуюся в углу женскую фигурку.

— Сиди тихо, женщина. Мне вовсе не хочется умирать! — грубо приказал он.

В следующий момент чудовище сделало шаг, с завидным проворством сцапав ближайшую жертву. Пещера наполнилась истошным воплем несчастного. За первой смертью последовала настоящая бойня, безучастным свидетелем которой поневоле стал киммериец. Но вот все кончено, настало время и ему встретиться со смертью один на один… Женщина не в счет.

Чудовище слегка притомилось, гоняясь по всей пещере за удирающей бестолковой пищей, тяжело дышало, высунув до земли длинный, шершавый язык, но по-прежнему глядело на Конана, как на лакомый кусок мяса.

Переваливаясь на исполинских лапищах, оно лениво направилось к киммерийцу. Не дожидаясь нападения, Конан атаковал, вложив в удар всю силу. Меч рубанул по оскаленной морде, пройдя наискось через глаз и оставив глубокий кровавый след. От неожиданности чудище отшатнулось и с жалобным мычанием, мотая лохматой башкой, уселось на задние лапы. Ободренный успехом Конан ринулся на врага, осыпая его ураганом ударов. Зверь лишь ревел от злости и боли, неуклюже отмахиваясь от не знающего промаха клинка когтистыми лапами. Несколько раз Конан успешно ускользал от его смертоносных когтей, но движения зверя становились все резче и стремительнее. И вот одно из них настигло киммерийца. Он сам это понял, лишь когда, словно кошка, опустился на ноги, описав под потолком невероятную петлю. Тут же ему пришлось низко пригнуться, уходя от следующего удара. Меч, выбитый из рук разъяренным чудовищем, остался где-то за спиной у зверя. Чудовище заковыляло к киммерийцу и нависло, поднявшись, подобно медведю, на задние лапы, над ним с неотвратимостью самой смерти.

— Лови! — Пронзительный женский крик, точно горячая пощечина, хлестнул северянина.

И будто вендийский факир, Конан выхватил меч прямо из воздуха и вогнал его в необъятное, обрюзгшее брюхо. Зверь всей громоздкой тушей грохнулся на пол, скребя когтями каменные плиты, дернулся несколько раз и затих навсегда.

Конан, еще не веря в столь легкую победу, с опаской обошел чудовище стороной и приблизился к женщине.

— Как твое имя? — хрипло спросил он, протягивая ей руку.

— Мейн, господин мой, — чуть слышно ответила она, вкладывая свои тонкие длинные пальчики в могучую, мозолистую ладонь киммерийца.

— Идем, Мейн…

— Куда?! Нам ни за что не выбраться из этого ужасного подземелья!

— Пойдем по этому тоннелю, — мягко ответил Конан. — Что-то подсказывает мне, что этой дорогой мы попадем к хозяину зверя.

— А если хозяин окажется страшнее чудовища? — Женщина все еще боялась, но в глазах ее загорелась надежда.

— Что ж, тогда мы убьем и его, — просто ответил киммериец и, не тратя времени на болтовню, зашагал к проходу, увлекая женщину за собой.

Путь их по бесконечному лабиринту коридоров и переходов, чередовавшихся с залами и лестничными маршами, был долог. Им встретилось множество помещений: различных кладовых и складов, забитых припасами до потолков, молелен со статуями звероподобных богов, давно исчезнувших из памяти людей, крохотных жреческих келий, где широкоплечий Конан с трудом мог повернуться.

Ненадолго они задержались в оружейной, рассматривая диковинное искусно сделанное оружие неведомых мастеров. Мейн прихватила огромный боевой лук.

— Умеешь стрелять? — с сомнением спросил киммериец.

— Я выросла на ферме в приграничье… Немного великоват, но думаю, справлюсь, — гордо вскинув голову, ответила девушка.

— Поглядим, — проворчал киммериец и больше вопросов не задавал.

Последний факел давно догорел, и, если бы не звериное чутье северянина, бродить бы им по подземелью до конца своих дней. Но ветерок удачи привел их к незапертой железной дверце, из-за которой слышалось нестройное пение и тянуло отвратительным запахом пригоревшего жира.

Беглецы осторожно заглянули внутрь. В небольшом зале висел тяжелый смрад от тысячи сальных горелок, сквозь копоть с трудом угадывалась противоположная стена с множеством таких же дверей. В дальнем конце располагался невысокий помост с пятью каменными монолитами, по форме и высоте напоминающими усыпальницы древних царей. Но, приглядевшись, киммериец понял, что ошибся.

На каменных глыбах распростерлись человеческие тела. Люди были отмыты и раздеты, так что Конан не сразу узнал в них недавних товарищей по заключению, уведенных жрецами. Никто не был связан или прикован цепями, люди лежали свободно, расслабившись, будто просто отдыхали. Двое еще живых и трое мертвецов ничем не отличались друг от друга, не считая аккуратных шрамов на горле убитых и алых пятен крови, залившей алтари и тонкими струйками стекающей по желобкам.