Святилище - [20]

Мне потребовалось меньше секунды, чтобы понять, что рана недостаточно глубока, чтобы замедлить мерзкого носорога, но я уже заковыляла вдоль края стены, прежде чем он вытащил клинок из своего живота. Хотя я ожидала, что в любой момент почувствую этот нож меж рёбер, я просто не могла избавиться от привычки выживания.

Он рассмеялся.

— Это был хороший трюк, Мазикин. Но надеюсь, что у тебя есть что-то получше.

Как жалкий краб, я метнулась к краю комнаты.

— Нее. Есть ли шанс, что ты мне поверишь, если я ещё раз скажу, что я не Мазикин?

— Неа, — передразнил он. Двумя широкими шагами он преградил мне путь к двери и метнул нож в самый дальний угол комнаты. — Не хочешь попробовать ещё раз?

— Нет.

Я отпрянула назад, оказавшись в ловушке.

— Как жаль.

Он резко ударил меня кулаком в бок, отправив прямиком на пол. Я рухнула, и все мои умные словечки улетучились. Не в силах дышать, я рассеянно гадала, не пробили ли рёбра, которые он сломал, лёгкое. Амид схватил меня за лодыжку и дёрнул к себе.

— Вставай, Мазикин.

Я даже попыталась подчиниться, что угодно, лишь бы он не ударил меня снова. Но на его взгляд я двигалась недостаточно быстро. Он схватил меня за волосы и рывком поднял на ноги, а затем прижал спиной в угол, склонившись надо мной. Туман его дыхания обволакивал меня, увлекая назад во времени.

Я лежу на животе в темноте, и вес его тела вдавливает меня в розовые простыни.

Нет. Только не снова. Это больше не повторится. Мой кулак взлетел вверх и соединился с носом Амида, в это же время другой рукой я потянулась к его дубинке. Я вырвала дубинку, когда он отшатнулся, и переложила её в левую руку, потому что не могла поднять правую руку выше плеча. Я сделала отчаянный прыжок с разбегом и ударила его дубинкой по лицу. От хруста у меня по руке пробежала дрожь. Амид взревел от боли. Я бросилась к двери и добежала до неё как раз в тот момент, когда он бросился на меня.

Я успела ударить в дверь и позвать на помощь только один раз, прежде чем он снова схватил меня. Он ударил меня головой о дверь и отбросил назад, от чего я врезалась в стену. Я попыталась замахнуться на него дубинкой, но не могла дышать. Я ничего не видела. Я просто беспомощно замахала руками. Я услышала, как хрустнули кости в моём запястье, когда он вывернул мою руку, державшую оружие, но боль не накрыла меня полностью, пока он не прижал меня снова к стене, заведя мои руки за голову.

Я кричала о помощи, о милосердии, о мести. Я была прижата лицом, бёдрами и коленями к шлакоблоку, утопая в панических воспоминаниях. Я была там, но меня там не было. Несмотря на мою безумную борьбу, мой разум был неумолим — он легко регистрировал тошнотворное давление тела Амида, пока тот прижимал меня к стене. Нет. Нет.

Я брыкалась, но не могла не во что попасть. Полосы света и тьмы вспыхнули перед моим взором. Его толстые пальцы вцепились в мои волосы, когда он запрокинул мою голову назад и еще раз врезал ею об пол. И тогда перестала что-либо видеть. Стоны и всхлипы вылетали из моего рта, пока у меня не кончился воздух. Амид был слишком близко позади меня, чтобы позволить мне сделать вдох. Лицом вниз на розовых простынях, задыхаясь. Никто не услышит моих криков.

Затем произошло сразу несколько событий, в которых я смогла разобраться только позже. Дверь в комнату раскололась и, отлетев в сторону, упала. Голос сотряс стены от ярости, когда некто проревел:

— Нет.

Тяжесть с моей спины поднялась. Цементный пол приветствовал меня как давно потерянного друга. Металл ударил в плоть с чмокающими глухими ударами, чередуемыми стонами боли Амида. Голоса спорили на непонятном языке. Возможно, это был английский, но я не понимала речь.

Я была слишком занята смертью. Снова. 

ГЛАВА 8

Простыни подо мной. Пальцы касаются моего лица.

"Нет", — вскрикивает голос. Мой голос.

Я прижалась к полу, сердце бешено колотилось. Моё лицо было мокрым. Я нетерпеливо вытерла его и присела на корточки рядом с пустой койкой. Смятая простыня запуталась вокруг моего обнажённого тела.

Лёжа на полу, я увидела стол напротив меня, два складных стула у стола. Газовый фонарь, стоявший на столе, был единственным источником света, который тщетно боролся с темнотой, занимавшей большую часть комнаты. Я взглядом скользила вдоль стены слева от меня, пока не нашла дверь. Прежде чем я успела всерьёз задуматься о побеге, чей-то голос прервал мои планы.

— Она заперта. Могла бы и догадаться, — голос бы мужским с чётким акцентом, и доносился справа от меня, с другой стороны комнаты.

Я плотнее натянула простыню на себя и подняла голову над краем кровати.

Он сидел на складном стуле в нескольких футах от меня, откинувшись назад, так что я не могла разглядеть его лица в тени.

— Похоже, ты всё-таки не хочешь пить, — заметил он.

С глухим стуком он поставил на пол то, что должно было быть чашкой.

Что-то знакомое было в нём.

— Я не против, если ты останешься там, где находишься, — продолжал он, — но тебе будет удобнее, если ты вернёшься в постель. Ты через многое прошла.

— Что произошло?

Я предположила, что он поймёт о чем спрашиваю. Перед тем как потерять сознание, я была уверена, что умираю от внутренних травм. И моё запястье было сломано. Но сейчас я чувствовала себя прекрасно. Абсолютно нормально.