Святая Жанна - [26]

Ладвеню. Хорошо сказано, Жанна.

Инквизитор. Злой дух не настолько глуп, чтобы явиться молодой девушке в непотребном виде и тем себя выдать. Церковь говорит тебе, Жанна: эти духи были демонами – они хотели погубить твою душу. Признаешь ли ты слово церкви твоей?

Жанна. Я признаю слово посланцев Божьих.

Кошон. Несчастная, я снова спрашиваю: сознаешь ли ты, что говоришь?

Инквизитор. Напрасно вы боретесь за ее душу, ваше преосвященство: она сама отказывается от своего спасения. Перейдем к вопросу о мужской одежде. В последний раз: снимешь ты этот бесстыдный наряд и станешь одеваться, как подобает твоему полу?

Жанна. Не стану.

Д’Эстивэ. Это грех неповиновения, ваше преосвященство.

Жанна. Но голоса говорят мне, чтобы я одевалась как солдат.

Ладвеню. Жанна, Жанна, разве это не доказывает, что голоса твои – голоса злых духов? Да разве ангел Господень может дать такой бесстыдный совет?

Жанна. Ну конечно, это же говорит здравый смысл. Я была солдатом и жила среди солдат. Теперь я в плену, и меня стерегут солдаты. Если бы я одевалась как женщина, они бы и думали обо мне, как о женщине, и тогда что бы со мной стало? А когда я одеваюсь как солдат, они и видят во мне только солдата, и я могу жить с ними бок о бок, как жила дома со своими братьями. Вот почему Святая Екатерина говорит мне, чтобы я не одевалась в женское платье, пока она не разрешит.

Курсель. Когда же она разрешит?

Жанна. Когда вы заберете меня у английских солдат. Я должна быть в руках у церкви, а не сидеть день и ночь под охраной четырех солдат графа Уорика. Хотите, чтобы я в юбках перед ними щеголяла?

Ладвеню. Видит Бог, то, что говорит эта простушка, возмутительно, но в ее словах есть крупица здравого смысла.

Жанна. Если бы мы в деревне были такими же простаками, как вы в ваших дворцах, – скоро у вас не стало бы хлеба.

Кошон. Вот вам благодарность за то, что вы стараетесь спасти ее, брат Мартин.

Ладвеню. Жанна, мы все стараемся спасти тебя. Его преосвященство старается спасти тебя. Инквизитор не мог бы быть справедливее даже к родной дочери. Но ты ослеплена чудовищной гордыней и самомнением.

Жанна. Зачем вы так говорите? Не понимаю: разве я сказала что-нибудь дурное?

Инквизитор. Святой Афанасий сказал, что непонимающие обречены на вечные муки. Простоты мало. И даже доброты мало, такой, как ее понимают простаки. Простота помраченного не лучше простоты животных.

Жанна. В простоте животных, скажу вам, большая мудрость, а в ученой мудрости бывает большая глупость.

Ладвеню. Мы знаем это, мы не так глупы, как ты думаешь. Постарайся воздержаться от дерзких ответов. Видишь того, кто стоит у тебя за спиной? (Указывает на палача.)

Жанна(поворачивается и смотрит на палача). Палач? Но епископ сказал, что меня не станут пытать.

Ладвеню. Тебя не станут пытать – ведь ты призналась во всем, что нужно для твоего осуждения. А палач не только пытает: он исполняет смертный приговор. Палач, готово ли у тебя все для сожжения еретички?

Палач. Да, господин мой.

Ладвеню. Костер сложен?

Палач. Да. На рыночной площади. Англичане возвели его так высоко, что я не смогу приблизиться к ней и облегчить ей конец. Смерть будет мучительной.

Жанна(в ужасе). Вы хотите меня сжечь? Сейчас?

Инквизитор. Наконец-то ты это поняла.

Ладвеню. Восемьсот английских солдат дожидаются, чтобы отвести тебя на рыночную площадь, как только судьи произнесут приговор об отлучении тебя от церкви. Всего несколько мгновений отделяют тебя от твоей судьбы.

Жанна(озирается в отчаянии). О, Господи!

Ладвеню. Не отчаивайся, Жанна. Святая церковь милосердна. Ты еще можешь спастись.

Жанна(с надеждой). Да, мои голоса обещали, что меня не сожгут.

Кошон. Женщина, ты совсем рехнулась! Разве ты не видишь, что твои голоса тебя обманули?

Жанна. Это невозможно.

Кошон. Невозможно? Они привели тебя прямо к отлучению и костру, – он ждет тебя.

Ладвеню(настойчиво). Разве твои голоса сдержали хотя бы одно обещание с тех пор, как ты попала в плен под Компьеном? Дьявол предал тебя. А церковь открывает тебе свои объятия.

Жанна(в отчаяньи). Правда, правда: мои голоса меня обманули. Дьявол надо мной надсмеялся; нет во мне больше веры. Я старалась быть мужественной. Но только глупец сам пойдет в огонь. Господь от меня этого не потребует: ведь он одарил меня здравым смыслом.

Ладвеню. Да будет благословен Господь – он спас тебя в твой одиннадцатый час! (Спешит к свободному месту за столом писцов, хватает лист бумаги и принимается торопливо писать.)

Кошон. Аминь!

Жанна. Чего вы от меня хотите?

Кошон. Ты должна подписать торжественное отреченье от ереси.

Жанна. Подписать? Я не умею писать.

Кошон. Но ты подписывала немало писем.

Капеллан(прислушиваясь к разговору с нарастающим беспокойством). Ваше преосвященство, что это значит? Вы позволите этой женщине ускользнуть от нас?

Инквизитор. Закон есть закон, капеллан де Стогамбер. А вы знаете закон.

Капеллан(вскакивая от места, красный от ярости). Я знал, что нельзя доверять французам. (Общий шум. Он старается его перекричать.) Я знаю, что сделает граф Уорик, когда услышит, как вы его предали. Восемьсот солдат стоят у ворот – они позаботятся о том, чтобы сжечь эту проклятую ведьму, несмотря на все ваши уловки.