Святая Русь - [135]
Казалось бы, в чем можно упрекать Католическую Церковь, ведь землю под строительство дала администрация города? Тем не менее мы вынуждены констатировать, что руководству Католической Церкви в России не хватило ни такта, ни здравого смысла, чтобы воздержаться от строительства храма именно рядом с нашим.
Опубликовано: газета «НГ-религии» (приложение к «Независимой газете»), 2004, № 14 (144)
Между доброй и злой волей
Празднование в 2005 году 100-летия дарования старообрядчеству свободы вероисповедания вызывает интерес у широкой общественности. Россия вспоминает о неоценимом вкладе староверов в сохранение древнерусской культуры. Об этом корреспондент «НГР» беседовал с Еленой Смилянской, доктором исторических наук, профессором Российского государственного гуманитарного университета, многие годы участвовавшей в археографических экспедициях Московского государственного университета (МГУ).
– Елена Борисовна, вы многие годы занимались исследованием старообрядчества, изучением старообрядческой книжности. Пожалуйста, расскажите, каков, на ваш взгляд, вклад староверов в русскую культуру.
– Я впервые отправилась в старообрядческие районы с археографической экспедицией МГУ в 1975 году, еще будучи студенткой исторического факультета. Тогда мы прежде всего видели в староверах тех, кто через столетия сохранил памятники древней письменности, древние традиции певческого искусства, традиционные формы быта. И мы не ошибались.
Благодаря щедрости старообрядцев различных согласий из года в год мы привозили в библиотеку МГУ редчайшие рукописи и книги, включая пергаментный фрагмент Псалтыри XIV века, дониконовские рукописи XV–XVII столетий, старопечатные книги (включая издания первых московских печатников и даже Ивана Федорова), старообрядческие рукописные и печатные книги. И ныне эти книжные сокровища (замечу, в своей подавляющей части – дары) составляют большую часть славянского кириллического фонда МГУ.
То, что староверы сберегали, реставрировали, переплетали эти книжные памятники – уже чудо. То, что они дарили их нам, студентам и сотрудникам экспедиций, – чудо вдвойне, и одно это было бы уже замечательным вкладом в русскую культуру. Однако теперь, по прошествии времени, я понимаю, что не только количеством и редкостью сохраненного в старообрядческих семьях, общинах, в церквах и молитвенных домах культурного наследия определяется вклад старообрядчества в отечественную культуру. Он значителен тем, что древнерусская культура в старообрядческой среде веками сохранялась живой и целостной, демонстрируя способность к развитию по иным, нежели официальная государственная и церковная культура, образцам.
– В составе археографической экспедиции МГУ вы объездили пол-России, побывали во многих старообрядческих поселениях. Расскажите о том, что более всего запомнилось или поразило в этих поездках.
– Всегда поражало умение старообрядцев вне зависимости от того, жили ли они на Урале, в пустыне Кызыл-Кум, в казачьих станицах Дона или в дунайских поселениях, сохранять свое лицо, то, что теперь исследователи называют идентичностью. Нет, они не отгораживались от контактов с ино-культурными или инонациональными соседями, но их жизненный уклад сохранял повсюду легкоуловимые традиционные старообрядческие черты. Примеров тому множество.
Так, помню, как поразили этим русским старообрядческим бытом поселения на Сыр-Дарье, куда были сосланы еще в конце XIX веке уральские казаки. Молдавия и дунайские слободы Одесской области запомнились яркостью, многолюдностью богатых приходов Белокриницкого согласия, сохранностью в них культурных ценностей (особенно книг и живого певческого искусства прихожан).
Не могу не вспомнить и о поездке далеко за российские пределы – к староверам США, которые на берегу одного из великих американских озер Эри создали свой удивительный приход. Приход в Эри поражает прежде всего единством различным поколений – от детей первых старообрядцев, переселившихся в Америку в начале XX века, до их внуков и правнуков, которые нередко приводят в общину своих вполне американских жен и мужей, рожденных в семьях, никогда не ведавших о старообрядчестве.
В современном старообрядческом храме Эри есть не только лифт для инвалидов и отгороженное звукозащитным стеклом помещение для малолетних детей, которых приносят и приводят на службу, есть там и своя школа, и библиотека. Службу поют уже преимущественно по-английски, хотя и сохранив крюковую нотацию и древний распев.
Впрочем, о каждом старообрядческом доме и здесь, в центре России, можно многое сказать. Думаю, самым важным в археографической работе оказались долгие беседы с теми, кто не только хранил памятники древнерусской культуры, но и жил в мире, в котором религиозные ценности формировали и строгие этические нормы, и повседневное бытие.
Многие из нас впервые столкнулись с иным мировидением, иными духовными приоритетами, иной ценностной иерархией. Познавая старообрядческую культуру (не осмелюсь говорить древнюю, хотя в ней немало сохранилось и от Древней Руси), думаю, многие из нас стали осторожнее рассуждать об истории вообще, яснее увидели в драматических событиях прошлого судьбы отдельных людей, стали внимательнее вслушиваться в речь, которую донес до нас исторический источник.
Книга московского писателя Дмитрия Александровича Урушева посвящена старообрядчеству. История этого исконно русского духовного движения от трагического Раскола середины XVII века до наших дней предстает в портретах выдающихся его деятелей (протопоп Аввакум, боярыня Морозова и др.), в рассказах о достопамятных событиях. Книга написана на богатом фактическом материале, что не лишает ее легкости стиля и простоты изложения. Она будет интересна самой широкой читательской аудитории — не только подготовленным специалистам, но и людям, впервые услышавшим о старообрядчестве.
Эта книга посвящена самым ярким эпизодам и основным вехам истории старообрядчества. Рассказ об этом исконно русском духовном движении начинается со времен появления христианства на Руси и доходит до наших дней. Читатель знакомится с живыми портретами выдающихся исторических деятелей (протопоп Аввакум, боярыня Морозова и др.), с яркими рассказами о достопамятных событиях. Книга написана легко, но не легковесно. За простым повествованием скрывается большая работа историка в архивах и библиотеках. Такая книга будет интересна самой широкой читательской аудитории, прежде всего — детям, молодежи и людям, впервые услышавшим о старообрядчестве.
«История эллинизма» Дройзена — первая и до сих пор единственная фундаментальная работа, открывшая для читателя тот сравнительно поздний период античной истории (от возвышения Македонии при царях Филиппе и Александре до вмешательства Рима в греческие дела), о котором до того практически мало что знали и в котором видели лишь хаотическое нагромождение войн, динамических распрей и политических переворотов. Дройзен сумел увидеть более общее, всемирно-историческое значение рассматриваемой им эпохи древней истории.
Книги завершает цикл исследований автора, опубликованных в Издательстве Казанского университета по македонской тематике. «История античной Македонии», часть 1, 1960; часть II. 1963; «Восточная политика Александра Македонского». 1976. На базе комплексного изучения источников и литературы вопроса рассматривается процесс распада конгломератных государств древности, анализируется развитие социальных, военно-политических и экономических противоречий переходной эпохи обновления эллинистических государств, на конкретном материале показывается бесперспективность осуществления идеи мирового господства. Книга написана в яркой образной форме, снабжена иллюстрациями.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.
Первая мировая война, «пракатастрофа» XX века, получила свое продолжение в чреде революций, гражданских войн и кровавых пограничных конфликтов, которые утихли лишь в 1920-х годах. Происходило это не только в России, в Восточной и Центральной Европе, но также в Ирландии, Малой Азии и на Ближнем Востоке. Эти практически забытые сражения стоили жизни миллионам. «Война во время мира» и является предметом сборника. Большое место в нем отводится Гражданской войне в России и ее воздействию на другие регионы. Эйфория революции или страх большевизма, борьба за территории и границы или обманутые ожидания от наступившего мира — все это подвигало массы недовольных к участию в военизированных формированиях, приводя к радикализации политической культуры и огрубению общественной жизни.
Владимир Александрович Костицын (1883–1963) — человек уникальной биографии. Большевик в 1904–1914 гг., руководитель университетской боевой дружины, едва не расстрелянный на Пресне после Декабрьского восстания 1905 г., он отсидел полтора года в «Крестах». Потом жил в Париже, где продолжил образование в Сорбонне, близко общался с Лениным, приглашавшим его войти в состав ЦК. В 1917 г. был комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте и лично арестовал Деникина, а в дни Октябрьского переворота участвовал в подавлении большевистского восстания в Виннице.
Перед вами мемуары А. А. Краснопивцева, прошедшего после окончания Тимирязевки более чем 50-летний путь планово-экономической и кредитно-финансовой работы, начиная от колхоза до Минсельхоза, Госплана, Госкомцен и Минфина СССР. С 1981 по 1996 год он служил в ранге заместителя министра. Ознакомление с полувековым опытом работы автора на разных уровнях государственного управления полезно для молодых кадров плановиков, экономистов, финансистов, бухгалтеров, других специалистов аппарата управления, банковских работников и учёных, посвятивших себя укреплению и процветанию своих предприятий, отраслей и АПК России. В мемуарах отражена борьба автора за социальное равенство трудящихся промышленности и сельского хозяйства, за рост их социально-экономического благосостояния и могущества страны, за справедливое отношение к сельскому хозяйству, за развитие и укрепление его экономики.