«Святая инквизиция» в России до 1917 года - [6]
Помимо архивных источников автор нашел обширный материал в Своде Законов Российской Империи, в императорских Манифестах и Указах, циркулярах и разъяснениях различных Ведомств, отпечатанных специально для служебного пользования; последние, несмотря на кажущуюся детальную регламентацию, весьма часто представляли собой явные противоречия основному Своду Законов. Да и в нем можно было видеть, при внимательном исследовании, очевидные несоответствия, которые мы покажем в дальнейшем.
Весьма ценным источником для данной книги являлся Фонд В. Д. Бонч–Бруевича, известного деятеля советского государства. Он собрал обширный материал по многочисленным сектам. Занимался он этим еще в конце прошлого столетия, и для него это не было какой–то служебной обязанностью. Бонч–Бруевич серьезно относился к данной проблематике, лично вел переписку со многими адресатами, кропотливо выбирал из каждодневной прессы информацию и вклеивал вырезанные статьи в тетради, которые с аккуратностью датировал по годам. Автор обнаружил их в фондах Государственного музея истории религии (ГМИР), в Санкт–Петербурге.
Можно читать российские законы и всевозможные циркуляры самых разных ведомств — гражданских и духовных — и полагать, что религиозные законы и вся политика дооктябрьского периода не была в прямом смысле репрессивна по отношению к неправославным христианам. После цитирования некоторых бывших законов автору задавали недоверчивый вопрос: так, может, это были законы, всего лишь написанные на бумаге, а в повседневной практике о них просто забывали? Ответ на этот вопрос можно получить, если ознакомиться с материалами, попадавшими в местную прессу. Их так много, что можно составить целый сборник неопровержимых свидетельств того, как циркуляры воплощались в жизнь, а репрессивная машина работала без сбоев вплоть до Февральской революции. Отчасти они вошли в раздел «Приложение» данной книги.
И еще — письма. Это тяжелое дыхание загнанного, ошельмованного, осужденного, истязуемого неправославного христианина. Всю боль невозможно было передать в нескольких словах, нужно было выговориться, и письма писались пространные. Иногда описывались со всеми подробностями судебные мытарства и передвижение по ссыльным этапам, иногда что–то проговаривалось наспех — не мог же муж, которого истязали его односельчане и родственники по причине его неправославия, подробно описывать, как православные насиловали на его глазах беременную жену. И можно ли даже по письмам измерить ужас малолетних детей, когда их вырывали из рук родителей, уклонявшихся от православного причастия или крещения, и увозили неизвестно куда, в какой–нибудь монастырь? Но это — письма, живая плоть истерзанных людей. Это тоже из фондов ГМИРа.
Чиновники из полиции или из духовенства могли подавать — и подавали — факты в искаженном виде. Привлекаемого к суду простолюдина провоцировали признать себя штундистом, чтобы подвести его под карательное действие закона о штундистах.
«Нередко случается, что даже сектанты именуют себя «штундистами», но это вовсе еще не значит, что они на самом деле штундисты. Дело в том, что крестьянину, человеку темному в вопросах веры, который и о православии–то имеет слабые и весьма смутные представления, трудно определить, не имея уже ровно никакого представления о разноверии и делении на секты, к которой фракции он может себя причислить: к баптистам ли, молоканам, духоборам или иным каким, ибо о существовании этих сект он и не слыхал никогда, не выходя далеко за пределы своего села» [18].
Оставлявший свою епархию благочинный мог значительно приуменьшать в своих рапортах силу влияния и количество новоявленных сектантов, чтобы начальство увидело многотрудное, но и нетщетное его радение. Принимающий же эту епархию предпочитал сгустить краски, чтобы то же начальство заранее видело его грядущие тяготы и, быть может, выделило бы дополнительные финансы для борьбы со «штундою».
Так что, извлекая эту архивную «руду» из пластов истории, не стоит считать ее безусловной ценностью, требуется тщательная ее обработка.
Перейдем к анализу литературы, которая была посвящена обозначенной нами проблеме. Историография по вопросу так называемого сектантства еще до 1917 года представлена множеством книг и брошюр, тема была весьма актуальной и больной, новое христианское движение не было каким–то внутрицерковным только вопросом — волны репрессий прокатывались по всем сословиям на всей территории Российской Империи.
Надо сказать, что большинство авторов, работы которых пришлось изучать, это представители духовенства; лишь некоторые имена принадлежат людям светским. Можно было бы посетовать на такую диспропорцию, но это оказалось даже и хорошо: можно сказать, что сведения мы получали как бы из первых рук — от православных церковнослужителей.
Неправославные христиане каких–либо серьезных книг не написали; не было, разумеется, и специальных исследований по дооктябрьскому периоду. Причина такого молчания проста: если уместна здесь поговорка, то им было «не до жиру, быть бы живу». Известный в так называемых сектантских кругах едва ли не единственный их адвокат И. П. Кушнеров, который по данным архивов «начал свое служение со времен яростных гонений (1894 г.), направленных против так называемых штундистов, когда всякое вступление в дело их защиты было преследуемо наравне со штундою и каралось если не ссылкою, то многими лишениями со стороны правительства и духовенства»
«История эллинизма» Дройзена — первая и до сих пор единственная фундаментальная работа, открывшая для читателя тот сравнительно поздний период античной истории (от возвышения Македонии при царях Филиппе и Александре до вмешательства Рима в греческие дела), о котором до того практически мало что знали и в котором видели лишь хаотическое нагромождение войн, динамических распрей и политических переворотов. Дройзен сумел увидеть более общее, всемирно-историческое значение рассматриваемой им эпохи древней истории.
Книги завершает цикл исследований автора, опубликованных в Издательстве Казанского университета по македонской тематике. «История античной Македонии», часть 1, 1960; часть II. 1963; «Восточная политика Александра Македонского». 1976. На базе комплексного изучения источников и литературы вопроса рассматривается процесс распада конгломератных государств древности, анализируется развитие социальных, военно-политических и экономических противоречий переходной эпохи обновления эллинистических государств, на конкретном материале показывается бесперспективность осуществления идеи мирового господства. Книга написана в яркой образной форме, снабжена иллюстрациями.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.
Первая мировая война, «пракатастрофа» XX века, получила свое продолжение в чреде революций, гражданских войн и кровавых пограничных конфликтов, которые утихли лишь в 1920-х годах. Происходило это не только в России, в Восточной и Центральной Европе, но также в Ирландии, Малой Азии и на Ближнем Востоке. Эти практически забытые сражения стоили жизни миллионам. «Война во время мира» и является предметом сборника. Большое место в нем отводится Гражданской войне в России и ее воздействию на другие регионы. Эйфория революции или страх большевизма, борьба за территории и границы или обманутые ожидания от наступившего мира — все это подвигало массы недовольных к участию в военизированных формированиях, приводя к радикализации политической культуры и огрубению общественной жизни.
Владимир Александрович Костицын (1883–1963) — человек уникальной биографии. Большевик в 1904–1914 гг., руководитель университетской боевой дружины, едва не расстрелянный на Пресне после Декабрьского восстания 1905 г., он отсидел полтора года в «Крестах». Потом жил в Париже, где продолжил образование в Сорбонне, близко общался с Лениным, приглашавшим его войти в состав ЦК. В 1917 г. был комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте и лично арестовал Деникина, а в дни Октябрьского переворота участвовал в подавлении большевистского восстания в Виннице.
Перед вами мемуары А. А. Краснопивцева, прошедшего после окончания Тимирязевки более чем 50-летний путь планово-экономической и кредитно-финансовой работы, начиная от колхоза до Минсельхоза, Госплана, Госкомцен и Минфина СССР. С 1981 по 1996 год он служил в ранге заместителя министра. Ознакомление с полувековым опытом работы автора на разных уровнях государственного управления полезно для молодых кадров плановиков, экономистов, финансистов, бухгалтеров, других специалистов аппарата управления, банковских работников и учёных, посвятивших себя укреплению и процветанию своих предприятий, отраслей и АПК России. В мемуарах отражена борьба автора за социальное равенство трудящихся промышленности и сельского хозяйства, за рост их социально-экономического благосостояния и могущества страны, за справедливое отношение к сельскому хозяйству, за развитие и укрепление его экономики.