Святая битва за Русь - [42]

Колдун как прорычит, выпуская из усов, зеленые и оранжевые искры, и пугая местных попугаев:

— Чей ты сам раб, кому служишь? Что ли ты не знаешь что наемник не друг, а лишь инструмент и инструмент прожорливый, э-э-э, непослушный, способный ядовитым кинжалом пронзить спину.

— Мне нецелесообразно терять время на споры, оставить разговоры. — Царевич-воитель жестко закончил. — Сдавайся или умри!

Григорий Кулаков прыгнул, распрямившись, словно туго сжатая пружина и рубанул старика в голову. Однако мечи словно наткнулись на силовое поле, со звоном отскочив от невидимой поверхности. Седой похожий на крупный одуванчик колдун рассмеялся ледяным могильным смехом.

— Да я видел многих дураков. — Неожиданное замечание. — Даже вашего Илью Муромца застал, но таких синяков вижу впервые, вместо мозгов яйца крутые. — И опять искрение колючими лапами. — Хотя бы имя спросил, прежде чем кидаться, чтоб не обломаться!

Витязь-царевич, он же Григорий Леопардов почувствовался себя идиотом, или скорее учеником, не усвоившим простейший урок.

— Ну ладно, как твое имя чернокнижник? — Снисходительно спросил непобедимый воитель.

— Я великий Абдула-Обамма, величайший ведун из ведунов Африки и Аравии.

Григорий не понял:

— Кто?

Тогда африканский Абдула и выдал:

— А ты глуп, ухом глух, хоть тело как гном амбала! Ведь ты должен знать историю, хотя бы ту, что связана с войной. Что уставился? Дурак дурной!

Григорий Кулаков невольно вздрогнул, такое ощущение, что этот энергичный старик, в вычурной самоцветной тюбетейке поверх чумы знает слишком, сверхъестественно много о нем. Абдула-Обамма, по преданию один из самых сильный и авторитетных чародеев всех времен и народов, был приближен и возвышен Султаном султанов и царем Африки. Другие детали неизвестны, да и вся эпоха туманна, уже трудно провести грань между вымыслом и реальностью, легендой и летописью, сказкой и былью.

— Я вижу, ты уже понял все! — Прорычал африканский чернокнижник. — Ты зловещее отродье — порождение безумных волшебников и магов далекого будущего! Зачем влетел во время мое! Ну, посмотрим, оправдаешь ли ты надежды своих создателей.

Григорий быстро ответил:

— Да!

Но Абдула-Обамма в рифму продолжил:

На тебя нашлю полки карателей!

Вокруг колдуна возникло ослепительное сияние, оно переливалось всеми цветами радуги, и отражений брызг водопадов.

— Вили-кили, Храп, Хрупали! — Пел опаснейший из чародеев. — Появитесь вурдалаки — из пучины ада встали! Упырей несметны силы, покажитесь из могилы.

Земля затряслась словно в землетрясении, чудовищные в своем воплощении монстры, раздирая траву, выпрыгивали на поверхность. Их дикие скачки ломали деревья, крупные вурдалаки, рвали зубами и когтями кору и ветви. Трупный смрад стал невыносимым, казалось, бесноватая толпа могла убить одним зловонием. Григорий Кулаков впрочем, сохранял немыслимое для людей хладнокровие. Во-первых, страх витязям-воителям неведом, не заложили его создатели, а вот осторожность и животное сосание под ложечкой не одно и то же, а во-вторых, воевода-царевич уже прикинул примерный расклад сил и наметил план боя. Ведь и не таких крутых рубали и побеждали!

Ну что с того, что их упырей и вурдалаков четыре тысячи если не более. Оружия у них нет, только клыки и когти, а плоть особенно упырей очень легко подается ударам закаленной, посеребренной стали. И вот он уже в движении, только стремительность, может спасти его. Машешь как мельница, рубишь словно мясорубка, правда, упыри могут, завалить массой. Но и тут есть выход, это скорость, постоянное движение, прыжки чтобы не дать противнику, захлестнуть тебя смрадной кровавой волной. Сколько льется ужасающе зловонной крови, словно на землю выливается азотная кислота, деревья дымятся и буквально испаряются.

Трава обратилась в пепел и ее не видно, а липкая чернильная субстанция обжигает босые ноги вечного мальчишки. В прочем сапоги бы уже давно сгорели, только жаль добро переводить, а внешне нежная кожа у маготворных витязей, такая прочная, что даже носорог удавится от жадности. Вот только слишком липкая масса кровь этой нежити, это слегка мешает. Правда и упыри в ней увязают, а вурдалаки и вовсе окосели. Абдула-Обамма бормочет заклинания, видимо пытается уничтожить оружие. Кладенцы краснеют, раскаляются, правда эффект от их ударов еще более возрастает. Конечно, больно, однако Григорий Кулаков, не обращает внимания, даже если оголяться обугленные кости, он будет рубить, кромсать, снимать кровавую стружку с бешеной нечисти, специально собранной на этом участке пусть и африканской, но все равно исконно-русской земли. В голове промелькнули слова героической песни;

Гимн Родины в сердцах у нас поет,

Во всей вселенной нет её красивей!

Сожми в ладонях витязь пулемет,

Умири, с улыбкой с криком за Россию!

Запах паленого мяса упырей омерзителен, словно смесь подожженной вулканизированной резины и давно нестиранных портянок вымоченных в скипидаре. Гадость из гадостей, а нос витязей-терминаторов, как у сверхлюдей очень чувствителен и никак не удается его отключить мысленным приказом. Что бы хоть как-то подавить омерзительную вонь, Григорий Кулаков со всего размаха врезал рукоятью кладенца, в свой полугреческий нос. Хороший нос за неделю кулак чует, такое облегчение: болевой шок слегка притупляет восприятие. Царевич-воитель добавляет реактивного разгона, правда дышать тяжелее, но есть еще и рот. Быстрее, быстрее, а то… Уже появились царапины и порезы, но, слава богу, эти твари не намного шустрее обычных людей. Да и еще стало светло — последний день июля, упырь от солнца может упреть, и видимо колдун не ожидал от витязя-воеводы прыти гепардовой. Они тут уже десять лет и всего пара дней сверх этого — немного, но зато продуктивно! Абдула-Обамма продолжал завывания, тряску скрюченными пальцами, его зловонное, косматое войско стремительно редело, любая человеческая армия при таких больших потерях давно обратилась бы в бегство. Наконец чародей замер и членораздельно проорал.