Священные основы нации - [22]

Истории известны десятки подобных попыток. Первой был волапюк, далее появились интерлингва, новиаль, окциденталь, логлан, ложбан, латино-синефлексионе, глоса и интерглоса, уропи и унитарио и многие другие. Но все эти любопытные филологические изыскания остались законсервированными экспонатами в архивах музея человеческой истории. Самый известный из этих мертворождённых языков - эсперанто, вряд ли может быть назван даже популярным, не то, что употребительным. То есть, собственно языком не является ни одна из этих синтетических знаковых систем. Их создатели безукоризненно исполнили формальную и логическую задачи, но не смогли дать своим творениям главного - жизни, то есть наделить их духом. А дух языка - это его национальное начало. Только теоретически язык является знаковой системой, в действительности же язык - это национальное духовное пространство, это - исполненная национальной нуминозной энергии ипостась духовного бытия нации. И в этом смысле совершенно верны слова Витгенштейна: "границы моего языка означают границы моего мира". Упустив из виду самую суть существования языка, его священное, духовное, богооткровенное происхождение и значение, учёные бились над заведомо обречённой задачей - они намеревались вырастить дерево, не посадив зерно, а сконструировав строительные леса. Они пытались построить живое дерево. Не удивительно, что их попытки закончились неудачей. Во всех древних религиях, мистических учениях и мифологиях, в которых сотворение человека, самой жизни, образно передано через миф о вылеплении первочеловека из глины, из песка или из иных элементов, всегда кульминацией, зерном, основой этого сакрального творческого акта являлось наделение нового творения духом, вдохновение в него непостижимой, одному Богу ведомой и присущей энергии - источника жизни и её священного смысла. В открытии тайны именно этого таинственного и мистического духовного начала жизни, животворящей и одухотворяющей квинтэссенции бытия состояла главная задача спагирического искусства алхимии. Только при наличии этой священной субстанции можно в герметическом сосуде трансформации из хаоса первичной материи создать божественную гармонию духа, только она имеет первозданную нуминозную силу истинного, духовного существования, только она может давать жизнь в полноценном, настоящем, священном смысле этого слова. Современные же филологи и логики утратили этот lapis philosophorum, lapis angularis (краеугольный камень) всякой жизни, утратили само представление о нём. Поэтому их философский камень остался кирпичом, мёртвым грузом, пригодным только для строительства, но не для жизни.

Как уже писалось, с духовной точки зрения соотношения формы слова и его смысла, то есть плана выражения и плана содержания, означает соотношение человека и Бога, предмета, явления и его идеального прообраза в духовном мире, их взаимосвязь. Поэтому имя вещи уже содержит в себе природу вещи, её сущность и судьбу. Это относиться и к фонетике, к звучанию слова. Эту связь подметил и Св. Августин, писавший: "Сами вещи воздействуют так, как ощущаются слова: mel (мед) - как сладостно воздействует на вкус сама вещь, так и именем она мягко действует на слух; acre (острое) в обоих отношениях жестко; lana (шерсть) и vкpres (терн) - каковы для слуха слова, таковы сами предметы для осязания. Это согласие ощущения вещи с ощущением звука стоики считают как бы колыбелью слов". Представление об имени как о мистической субстанции вещи, связь имени с природой и судьбой обозначаемой им вещи, представление о том, что в имени закодирована определённая энергетика, что оно несёт в себе некую определённую информацию и имеет магическую силу - это древнейшее знание, скорее даже вера человека, свидетельства которой можно найти везде - от народных сказок до современной науки об именах - ономатологии. Именем заклинали, создавали, оживляли и умерщвляли. То есть, если наука никак не может вразумительно разделить вещь и его имя, то философская и религиозная мысль стремиться как раз к их отождествлению и единству, как к символу единения вещественного и идеального миров…

Не только наделение именем или переименование, но замена всего только одной буквы, звука или знака, имеет определённый смысл, отражается на природе и судьбе вещи, на её духовном прообразе. Самый общеизвестный тому пример из религиозной мифологии - это библейское предание о переименовании Аврама в Авраама. "Но будет тебе имя: Авраам; ибо Я сделаю тебя отцом множества народов" (Быт 17, 5). Это прибавление одной только буквы, удлинение одного звука имело огромный духовный смысл, символический смысл множественности. Примечательно, что само имя Аврам (Авирам), можно перевести двояко: "отец величественного" и "мой отец величественен". Также и духовное преображение Иакова сопровождалось наречением его новым именем - Израиль, которое дал Иакову бог. Не случайно во время таинства пострижения в монахи новообращённого нарекают новым, духовным именем, вместо мирского. То есть духовное преображение предполагает смену имени, ибо именно имя отражает саму сущность, духовное содержание.