Священные камни Европы - [52]

Ну не обидно ли? Россия могла с холодной загадочной улыбкой северного сфинкса наблюдать за тем, как перемалывают друг друга народы Европы, не очень–то ей дружественные, вместо того, чтобы играть роль сопливого мальчика, который очень боится, что большие парни не возьмут его на войну.

В итоге мы огребли позорное поражение под Аустерлицем. Причем весь позор этого поражения — на совести царя. Ни русский полководец Кутузов, ни русские солдаты не уронили своей славы. Но царь, развязавший эту войну, лез к Кутузову с дурацкими приказами, ему тоже хотелось полководческой славы. Ну вот мы и огребли.

Между тем Наполеон после Аустерлица сказал: «Россия будет со мной, быть может, не сегодня, но через год, через два, через три года. Время стирает все воспоминания, и из всех союзов это будет тот, который мне больше всего подходит».

Император французов имел достаточно великодушия, чтобы не обидеться на бессмысленную мальчишескую агрессивность русского царя. Он был уверен, что царь в конечном итоге будет исходить из интересов России, но царю по–прежнему было наплевать на Россию, он исходил из личных комплексов.

Александр оказывал на Пруссию непрерывное дипломатическое давление, обещая любое содействие, любую поддержку, только бы Пруссия начала войну с Францией. Прусский король Фридрих — Вильгельм III не хотел воевать, войну всеми силами с непонятной целью разжигал именно Александр. Он даже предложил прусскому королю принести клятву на гробе Фридриха Великого в том, что, сражаясь с Наполеоном, они никогда не сложат оружие. Поразительно. Русский царь принес клятву на гробе заклятого врага России. После того, как Наполеон разбил пруссаков под Йеной, Александр написал Фридриху — Вильгельму, пообещав ему 140 тысяч русских солдат. Нет, царю не жаль было русской крови.

В феврале 1807 года русские и французы дрались под Эйлау. Храбрость русских солдат была выше всяких похвал. В какой–то момент казалось, что наши уже почти победили. Железные русские воины упорно проламывались туда, где стоял император французов. Наполеон не сдвинулся с места и, глядя на то, что русские все приближаются, только повторял: «Какая наглость… какая наглость…» В его устах трудно представить себе более шикарный комплимент. Он всегда уважал русских солдат. Гений Наполеона помог свести битву фактически в ничью, хотя французы считают ее своей победой.

Александр, осознав, что его удача повисла на волоске, пустил в ход свою «тяжелую артиллерию». По Наполеону дал залп из всех орудий Святейший Синод, приняв послание к православным христианам.

«Наполеон дерзает против Бога и России… Покажите ему, что он тварь, совестью сожженная и достойная презрения… Не верьте ему, ниспровергайте его злодейства…» К вящему посрамлению Церкви Христовой задумал Наполеон восстановить Синедрион, объявить себя мессией, собрать евреев и вести их на окончательное искоренение всякой христианской веры».

Там еще сообщалось, что Наполеон есть предтеча антихриста, что он в свое время отрекся от христианства, предался Магомету, что войну с Россией он затеял и ведет с целью разрушить Православную Церковь.

Православному человеку горько и больно читать это произведение тупой злобы, где нет ни чего, кроме самой бессмысленной клеветы, а вот врагов Православной Церкви сей документ всегда очень радовал, веселил и забавлял, потому что выставлял православных в самом неприглядном свете. Невозможно поверить, что все православные иерархи, члены Священного Синода, были злобными и бесстыжими идиотами, но таковые там нашлись, и желание угодить царю возобладало. Послание Синода читалось во всех храмах России с амвона.

Вскоре, 14 июня 1807 года русскую армию постиг под Фридландом такой же страшный разгром, как и в 1805 году под Аустерлицем. Между тем Наполеон после Фридланда, так же, как и после Аустерилца, намеренно выпустил разбитую Русскую армию. Если бы он хотел разгромить Россию, то лучшего момента, чем июнь 1807 года невозможно было представить. Но Наполеон хотел мира с Россией. И не просто мира, а прочного союза.

Во время переговоров в Тильзите Наполеон доказал это, обращаясь с русским царем, не как с поверженным противникам, а как с союзником. История сохранила диалог, который состоялся между двумя императорами в первую минуту их встречи.

— Из–за чего мы воюем? — спросил Наполеон.

— Я ненавижу англичан настолько же, насколько вы их ненавидите, и буду вашим помощником во всем, что вы будете делать против них, — ответил Александр.

— В таком случае все может устроиться, и мир будет заключен, — резюмировал Наполеон.

С какой легкостью Александр предал англичан, с которыми так недавно заключил союз, он даже дал заверение в ненависти к ним, чего от него отнюдь не требовалось. Пройдет лишь несколько лет и он опять будет заверять англичан в вечной ненависти к Наполеону. А пока православный русский царь, если верить Святейшему Синоду, лобызался и обнимался с «предтечей антихристовым», без всякой меры расточая перед ним свою любезность.

Бог свидетель, автор этих строк не принадлежит к той российской либеральной тусовке, для которой Россия всегда и во всем неправа, а блистательный и великолепный Запад всегда и во всем прав. Мое сердце ликует при воспоминаниях о русской славе и болит при воспоминаниях о русском позоре. Но здесь надо просто ослепнуть, чтобы не увидеть, насколько Наполеон нравственно превосходил Александра. Насколько искренним было стремление Наполеона к союзу с Россией, и насколько лживы были миролюбивые заверения Александра.