Священные чудовища - [3]

– Хватит, – он отвел ее руку, – я за рулем. Хоть мента никто не тронет, однако тут ясная голова нужна.

Он выпил коньяк залпом, как водку, посидел еще немного, глядя, как большие руки, лежащие на столе, перестали дрожать, и посмотрел на Ингу в упор.

– Что это такое там? – Он мотнул головой в сторону комнаты. В глазах была растерянность. Может быть, впервые в жизни.

– Не знаю. – Инга с удовлетворением отметила, что голос звучит довольно твердо и черный ужас, заполняющий внутренности, не пропал, но отступил, поблек.

– Давай по порядку. – Иван сжал кулаки. – Рассказывай, как это очутилось в твоей постели.

– Да не знаю я! Вот совершенно ничего не помню! – закричала Инга. – Не веришь?

– Верю, что можно так надраться, что ничего потом не вспомнишь, но ты ведь вроде почти не пьешь, – прищурился Иван. – Или колес своих перебрала?

– Вообще не принимала вчера, потому что… Потому что вроде мы с Максом в бар ходили…

В голове всплыло неотчетливое воспоминание: играет музыка, не слишком чистая барная стойка, и Леша уговаривает ее попробовать новый коктейль его собственного изобретения.

Вчера это было или раньше, неделю назад или три дня? Не вспомнить, полный провал в памяти.

– Макс – это этот, чья тыква? – Иван мотнул головой в сторону комнаты. – Хахаль твой, для секса его держала?

– Угу.

– И как он был, пока в нормальном состоянии существовал, устраивал тебя?

Ингу передернуло. Потом сообразила, что Иван – майор полиции, много лет на оперативной работе, повидал всякого, его так просто с ног не собьешь, привык уже ко всему относиться с изрядным цинизмом.

– Всякого я повидал, – Иван как будто читал ее мысли, – но чтобы такое… Это же уму непостижимо. И за что ты мне такую подлянку подкинула?

Инга не стала говорить, что кроме как к нему ей не к кому больше обратиться, он и так это знал. Никого у нее нет из близких, кроме этого вот здорового грубого мужика. Он ее не больно любит, да и она не скучает, если его долго не видит. Но вот так уж сложилось, что связаны они крепко-накрепко, и со временем связь эта не ослабевает.

Стоп! Инга почувствовала, как перед глазами встает вязкая тьма, становится трудно дышать, и стены подвала смыкаются над ней, и приторный запах свечей, и их багровые отсветы колеблются на стенах…

– Эй! – Иван дернул ее за руку. – Приди в себя, не время сейчас. Потом будешь воспоминаниям предаваться.

В голосе его прозвучала досада – знал прекрасно о ее проблемах, еще бы не знать. Но он прав, сейчас не время психовать. Черт, да должны же таблетки подействовать наконец!

– Ладно, давай разберемся. – Иван говорил спокойно. – Значит, этот Макс… Фамилия есть у него? Или не знаешь?

– Максим Королев, 1981 года рождения, я паспорт видела, – ответила Инга. – Мы с ним знакомы несколько месяцев. Так, встречаемся изредка…

– Это я понял, – хмыкнул Иван. – Значит, встречаетесь. Куда-то ходите или сразу в койку, чтобы время зря не терять? Вчера куда ходили? Не тормози! – рявкнул Иван. – У меня дел выше крыши, а я тут с тобой валандаюсь.

– Не помню, – ответила Инга, – вот ничего не помню. С полдня вчерашнего – черная дыра в голове. Помню, как у заказчика была, потом вроде должны мы были с Максом встретиться. Дальше полный провал.

– Пить надо меньше, – буркнул Иван, поднимаясь. – Пошли.

– Куда? – вскинулась Инга.

– Туда, – рявкнул Иван, раскаляясь. – Ты что думаешь, так и будешь сидеть, а оно само рассосется? Или Ванечка, добрая душа, все сам разрулит, а ты будешь слезы лить и колеса свои жрать?

Инга усмехнулась. Вот насчет слез он не прав, сам знает, что она никогда не плачет. Слезы в ее жизни не предусмотрены, ничем они не помогут.

Иван круто развернулся и направился в комнату.

– Перчатки резиновые есть у тебя? – спросил, не оборачиваясь. – Потоньше?

Инга принесла ему из ванной две пары тонких перчаток. Хозяйка, что сдавала ей квартиру, работала когда-то медсестрой, перчаток этих у нее в ванной целая коробка. Еще были бинты, вата, маски и всякий устаревший медицинский хлам.

– Так, – сказал Иван, повернув тело, – свет включи, а занавески задерни плотно. Ага, крови нет, стало быть, не здесь всю эту операцию провернули, уже готовенький подарочек тебе привезли. Слушай, ты точно не помнишь, был он с тобой вчера или не был? Бабы такие вещи ведь чувствуют…

– Н-не знаю. – Инга прислушалась к себе.

Все, что она ощущала, было тупое безразличие и огромная неподъемная усталость. Сейчас плюхнуться бы в постель и лежать, ни о чем не думая…

Ага, постель. Вот как теперь она будет спать на этом диване? Да о чем она думает, черт возьми! Нашла время! Если уж она не умерла на месте, когда увидела этот кошмар, то остальное как-нибудь переживет.

Инга прислушалась к себе. Вот теперь точно таблетки подействовали. Ее охватило чугунное безразличие.

Иван между тем ощупывал голову и тело.

– Так, – сказал он, – пришито хорошо, крепко. Ничего не болтается, хорошо держится. Ты не отворачивайся, смотри, привыкай…

– С чего это мне привыкать? – окрысилась Инга. – По-твоему, мне каждый день будут такое в постель подсовывать?

– Кто тебя знает. – Иван отвечал машинально, занятый делом. – Что могу сказать? Нитки крепкие, специальные, которыми в морге трупы зашивают.