Священное воинство - [54]
Восторженные почитатели короля не видели во всем происходящем ничего иного. Затем епископ Эврийский, епископ Байоннский и епископ Оксьенский короновали невесту и провозгласили принцессу из маленького Наваррского королевства королевой Англии.
Отчего Ричард поступил так, как поступать ему было несвойственно? Разве он не мог подождать с женитьбой до Святой земли или вообще отложить ее на неопределенное время под предлогом Крестового похода? Или он действительно хотел именно сейчас, среди ратных трудов и свершений, зачать наследника династии Плантагенетов?
Отчасти ответ на эти вопросы лежит в неромантической плоскости геополитики. Ричард действительно беспокоился о своих далеких владениях. В брачном договоре король передавал новой королеве права на все земли Гаскони за рекой Гаронной. Эта беспокойная часть его владений была некогда присоединена к ним силой и населена строптивой и самостоятельной знатью, которая не питала любви ни к Ричарду, ни к дому Пуатье. Однако Гасконь находилась по соседству с Наваррой, и вместе они могли служить противовесом юго-восточной провинции Тулузе, которая была традиционно враждебна герцогам Аквитанским. Если дело было действительно в геополитических расчетах, тогда для Ричарда имело смысл жениться именно сейчас, на Кипре, до встречи в Палестине с хитрым, завистливым, мстительным и фальшивым Филиппом Французским. Наследник же был бы для Ричарда и целью, и средством.
В день этого знаменательного события в гавань Лимассола прибыла основная часть английского флота с острова Родос. Возможно, именно это обстоятельство, а не брак по расчету, привело короля Ричарда в особенно хорошее настроение.
2. Серебряные цепи
За три дня до свадьбы на Кипр с тремя кораблями прибыл король Ги Иерусалимский, покинувший поле битвы под Акрой. Несмотря на свадебные приготовления, Ричард нашел время, чтобы встретить союзника со всеми необходимыми почестями и предоставить ему резиденцию в Лимассолском замке.
Несмотря на царственный титул, Ги находился в жалком положении. Последние четыре года были для него тяжелыми. Около года он провел в плену у Саладина и был освобожден, лишь дав клятву никогда больше не воевать с мусульманами. Лузиньян нарушил ее уже через год, начав в июле 1189 г. осаду Акры, но за два года он так и не добился успеха. Многие по-прежнему относились к этому «королю без королевства» неприязненно, так как винили его за поражение при Хаттине. Теперь фактическим лидером европейцев в Палестине вместо него уже стал маркиз Конрад Монферратский. Вдобавок к этому Ги овдовел. Его жена Сивилла скончалась осенью 1190 г., а его права на престол были прямо связаны с этим браком. Лузиньян успел пожаловаться Ричарду, что Филипп Французский, явившись к месту битвы, объединился с Конрадом против него и подрывает его авторитет.
Незадачливый король нуждался в поддержке, и Ричард щедро одарил Ги, подарив ему две тысячи марок серебра (марка составляла две трети фута) и двадцать драгоценных чаш (две из них — из чистого золота). В благодарность Ги присягнул на верность Ричарду как сюзерену. Такой союз имел временные преимущества, но еще больше осложнял отношения в лагере крестоносцев. Уже существовали противоречия между храмовниками и госпитальерами, между старыми католиками-колонистами в Палестине, «пуленами» и новыми, «парвеню», между Ги и графом Раймундом, между самим Ричардом и Филиппом Французским. Теперь Ричард и Ги объединились против Филиппа и Конрада. Саладин должен был радоваться такому раскладу в стане противника.
На другой день после свадьбы Исаак Комнин обратился к Ричарду с просьбой о мире. Встреча короля и императора произошла на равнине за пределами Лимассола. Ричард снова проявил себя как устроитель блестящих церемоний. Он был в самых роскошных королевских одеждах и восседал на мощном испанском коне, причем седло было украшено золотыми блестками, конский чепрак — также декорирован золотом, и даже шпоры Ричарда были золотыми. На поясе короля висел огромный меч с золотой рукоятью. Он носил ярко-красную шляпу, расшитую изображениями животных и птиц, а в руке держал скипетр, знак королевской власти. Это было впечатляющее зрелище. Исаак при виде такого величественного властителя тут же поклялся ему в вечной верности. Он смиренно обещал послать в Палестину сто рыцарей, четыреста всадников и пятьсот пехотинцев, а также предложил к услугам крестоносцев все замки на своем острове. Он уплатил штраф за кражу кораблей и сокровищ — двадцать тысяч золотых марок и предложил в заложники свою единственную дочь.
«Милорды, — обратился Ричард к своему совету, — вы — моя опора. Не наносит ли этот мир урона вашей чести? Если он вас устраивает, будем считать, что он вступил в силу».
«Он нас устраивает, государь, — был ответ. — Это почетный мир».
Итак, мир вступил в силу и был скреплен поцелуями. Король воротился в Лимассол полностью удовлетворенным и даже вернул Исааку его шатер.
