Священная швабра, или Клуб анонимных невест - [16]

«Их в мире насчитывалось всего семь, и ни одной шваброй больше!» — пристыдил Рогаткина методист Исторического зала, которому следователь отважился задать парочку вопросов про швабры и причины их возникновения в историческом контексте.

— Этой шваброй из Музея Кристальди царица Нефертари колошматила своего мужа Рамсеса II? — попытался шуткой прикрыть свою неосведомленность Лев Тимофеевич.

Методист без улыбки покачал набриолиненной головой и постучал по столу большим кожаным фолиантом, который держал в руках.

— Выходит, этой превосходной шваброй мыли полы в покоях папы Пия X, пока она не сломалась? И ее починил один монах, а прикосновение к ней излечивало многие болезни — от бесплодия до аллопеции! — догадался Лев Тимофеевич, вспомнив то, что прочел сегодняшней ночью на сайте «Швабры и веники».

— Ни в коем случае! Этой шваброй шуровали в костре, на котором сожгли Джордано Бруно! — перебил Рогаткина методист Исторического зала, похоже всерьез разозлившись.

Лев Тимофеевич кивнул и погасил вздох. За час пребывания в библиотеке он обнаружил там не один десяток презлых, на его сторонний взгляд, людей.

— Да что вы говорите! Серьезно? — изумился старший следователь межрайонной прокуратуры и, зевая, прикрыл рот рукой. — Не может быть! Мне что-то не верится.

— Я пошутил, — методист вздохнул и смерил Рогаткина ничего не выражающим взглядом завзятого книгочея. — Так вот…

Лев Тимофеевич с готовностью кивнул.

— Так вот, друг мой, — продолжил методист. — Если серьезно, то прочитайте сорок третий том Апулея — там есть все про священные швабры. Он на полке под самым потолком, если хотите, я вас туда проведу. — Он повернулся к стеллажам с книгами. — Выносить из читального зала, как вы понимаете, ничего нельзя. У вас есть время? — Методист оглянулся, но Льва Тимофеевича в Историческом зале уже не было.

Тогда методист нырнул под стол, ухмыльнулся и, вытащив припрятанные «Эротические гравюры» издания 1777 года, раскрыл их на развороте.

Тетя Кристина

На Большой Академической улице, в доме с пилястрами, жила тетка Льва Тимофеевича — Кристина Егорьевна Баранова. Тетка всю жизнь работала в Научно-исторической библиотеке и знала столько всего, что поговорить с ней имело смысл даже безо всякой причины. Но у Льва Тимофеевича причина была — пропавшая священная шабра. Правда, все знания в голове его родной тети перемешались до такой степени, что зерна от плевел надо было еще суметь отделить…

Кристина Егорьевна — и Лев Тимофеевич знал это — к старости начала безумно бояться тишины. У нее всегда что-либо звучало — телевизор ли, радио, неважно. В большой квартире под чердаком после смерти дяди никогда не бывало тихо. В настоящий момент у тетки вовсю разливалась Таня Буланова, перемежаясь с Людмилой Зыкиной и Андреем Губиным.

Лев Тимофеевич, услышав Буланову еще на улице, отпер дверь в квартиру тетки своим ключом — та все равно бы не услышала его звонка.

— Влететь бомбой!.. Ты все такой же дерзкий, Лева, как всегда! — встретила его недовольным восклицанием тетя Кристина. Она как раз пила чай с подсоленными сухариками, собственноручно насушенными и красиво уложенными в сухарницу.

— Я, теть Кристина? — удивился Лев Тимофеевич и с некоторой опаской взглянул на свою тетку, которая с детства звала его Мямлей, а если точнее — Мямликом и Хлюпиком.

Пергаментную кожу старой дамы и ее шелковое платье испещряли многочисленные складочки и морщинки, а чудная прическа, которую носили до войны, колыхалась от сквозняка — вот такая тетя сидела перед ним и пила чай с прихлебом. Вдобавок в правом глазу тети Кристины торчал монокль, а на краю стола из смятой пачки выглядывали серые «беломорины».

Лев Тимофеевич присел и, налив себе горячего чаю, вздохнул.

— Сухарик, Лева? — предложила Кристина Егорьевна.

— Не откажусь, — Рогаткин положил соленый сухарик в рот и стал его жевать. — Я, тетя Кристина, пришел к вам по поводу священной швабры, — начал Лев Тимофеевич. — Посоветоваться…

— Которую украли? — Тетя Кристина приглушила радио, стукнув по нему ладошкой.

Рогаткин удивился и кивнул. Стол перед ним являл самое необходимое — кипяток в чайнике, заварка, кусковой сахар в вазочке и сухари из свежего бородинского хлеба в сухарнице. Следователь бросил в чашку кусочек сахара.

— Священная швабра на рынке раритетов котируется наравне с такими священными артефактами… — речитативом начала тетя Кристина и отхлебнула чаю.

— …как совок и метла? — вставил Лев Тимофеевич.

— Лева, не паясничай! — возвела к потолку монокль тетя Кристина и закурила. — Такими артефактами, — она подняла палец, — как алтарь неандертальца и очки циклопа, мой дорогой племянник! Да! Ты уж мне поверь!

— Да что вы говорите, тетушка, а циклоп разве носил очки? — чуть не подавился сухариком Лев Тимофеевич. — Вы ничего не путаете?

— Все циклопы носили очки! До единого, — назидательно произнесла бывший старший научный сотрудник Научно-исторической библиотеки. — Солнцезащитные. А ты про какие думал, Лева, хотела бы я знать? — хмыкнула ученая дама.

— Ага, — кивнул Рогаткин. — Ага, ага! — И он постучал по столу.

— Вот тебе и ага, Левушка. Не пошел в науку, — пристыдила племянника Кристина Егорьевна, — а уж как я тебя просила… А ты все цирком бредил! Да на домре играл… Был бы умным, а не таким, как теперь!