Священная Римская империя германской нации: от Оттона Великого до Карла V - [50]

Реставрация империи (1125–1190)

Два рода в борьбе за власть. Лотарь III [19] из рода Вельфов (1125–1137)

Генрих V умер, не оставив после себя прямого наследника. Наследование престола не было очевидным фактом. При таком положении вещей найти решение должны были князья. И оно охотно взвалили на себя такой груз. Уже дважды во время кризисов в империи они показали, что выборы — не простая формальность, подтверждение решений и свершений предыдущего суверена. Князья продемонстрировали, что они вправе избрать самого достойного кандидата для исполнения своих обязанностей, независимо от того, принадлежал ли он к правящей династии. Архиепископ Майнца Адальберт созвал у себя князей в августе 1125 г., взяв на себя главенство в разрешении столь сложного вопроса. Он был одним из самых решительных противников политики усопшего императора. Зато Фридрих Штауфен, герцог Швабии, который мог претендовать на корону, всегда был верен Генриху V. Не говорил ли он, что тащился позади коня, чтобы добраться до крепости и заполучить ее, в то время как выгодная местность была у него перед глазами? Швабия и Эльзас стали бастионами имперского лагеря. По материнской линии он приходился племянником Генриха V, его приход к власти подтвердил бы династический характер монархии, которую князья хотели склонить в сторону выборной.

Архиепископ Майнца проявил удивительную ловкость в этом деле. Он склонил собрание к принятию процедуры, заимствованной, вероятно, из обычаев итальянских городов. Комиссия из сорока представителей (по десять с каждого герцогства — Саксония, Бавария, Швабия и Франкония, обе Лотарингии не были представлены) должна была составить список кандидатов. Их оказалось трое: Фридрих, герцог Швабии, его сводный брат Леопольд Бабенберг, также являющийся внуком Генриха IV, и герцог саксонский Лотарь Суплинбургский. Фридрих, уверенный в своих правах на престолонаследие, категорически отказался взойти в результате голосования на выборах. А выборщики с легкостью выступили за кандидатуру Лотаря.

Он был уже немолод, ему было за пятьдесят. У него не было сына и, вероятно, больше не могло появиться. Таким образом, в недалеком будущем снова должен был встать вопрос о его преемнике, и князей эта ситуация устраивала. В другой стороны, герцог Саксонии был решительным противником Генриха V и оспаривал его правомочность даже после подписания Вормсского конкордата. Такой человек определенно не будет продолжать политику своего предшественника. С церковью не должно было быть никаких неприятностей: благочестие его самого и супруги, имевшей большое влияния на супруга, стало притчей во языцех. Адальберт, непримиримый борец за григорианские идеи, сделал все возможное, чтобы избрали герцога Саксонского. И при его избрании не было никаких возражений, по крайней мере поначалу. Однако если знать, выбирая его, желала получить безвольного короля, то она ошибалась. Лотарь не был слабой личностью. Во времена своей молодости он слыл жестоким воителем, страшным в гневе. С возрастом он остепенился, предпочитал сделки явному противостоянию, при этом отлично знал, чего хотел, и если он уступал в каком-то пункте, то лишь, для того, чтобы лучше контролировать другой, который казался ему более важным. Он не был послушным исполнителем ни воли церкви, ни прихоти князей.

В его окружении хватало ярых григорианцев, однако они полагали, что Вормсский конкордат оставил слишком много прав германскому королю. Они считали, что Лотарь откажется от этих прав, и верили, что это произойдет в день его избрания. Возможно, он и согласился произнести весьма общую формулировку, оставляющую лазейку для изменений. Однако, соглашаясь, он всего лишь имел в виду, что, по его мнению, конкордат затрагивал только подписавшие его стороны. Сам же отнюдь не считал себя обязанным четко придерживаться положений, принятых Генрихом V. Он не смог избежать некоторых нарушений правил, установленных в 1122 г., — архиепископы Трира и Регенсбурга добились благословения на получения инвеституры, — но при каждой возможности он, как и было обусловлено на конкордате, присутствовал на избрании, тогда как григорианская партия считала его присутствие досадным и хотела запретить. Когда папа захотел воспрепятствовать использованию его влияния на выборах аббата монастыря Монте-Кассино, Лотарь ему пригрозил; он считал, что этот выдающийся род находится под покровительством империи. Он выиграл дело, и дальним преемником святого Бенедикта стал монах из Ставело. В 1133 г. Иннокентий II, не только подтвердил положения Вормсского конкордата, но и ввел благоприятные для императора уточнения: в будущем епископы будут нести вассальные обязанности в обмен на имущество, выделяемое им в ленное владение. В тексте 1122 г. это не было сказано настолько ясно.

Политику Лотаря явно не одобряли непримиримые григорианцы, так как они больше не занимали ведущие позиции. Даже самые авторитетные духовные лица не воспринимали реформу так, как Григорий VII. Церковники доставляли больше хлопот, чем сами миряне. Как указывали святой Бернард, святой Норберт и Герлох Рейхерсбергский, духовная и светская власть были разделены, но от этого священники и епископы не стали более верными Евангелию. Лишь цистерианцы могли показать, к каким вершинам приводит ревностное следование этому идеалу, а премонстраты, углубившиеся в пасторское богослужение, могли доказать, что придерживаться этого идеала возможно и без отшельничества. Советником Лотаря был Норберт, основатель ордена премонстратов, ставший епископом Магдебурга. Что же касается странствующего Бернарда, то государственный деятель не мог с ним не встретиться. Аббат Клерво выступил посредником в конфликте между Лотарем и Конрадом Штауфеном. Неудивительно, что император поддержал папу Иннокентия II, когда тот обратился за помощью к князьям, чтобы устранить Анаклета II, его избранного противника. Иннокентий II принадлежал к тому течению, наиболее активными представителями которого были святой Бернард и святой Норберт. Хотя у Лотаря с этим папой были далеко не безоблачные отношения, но, по крайней мере, после недавних тяжелых конфликтов наступил период мирного сотрудничества между духовенством и империей. Император извлек из этого немалую выгоду. 4 июля 1133 г. Иннокентий II его короновал, затем, как мы знаем, Лотарь получил подтверждение предоставленных ему в 1122 г. прав суверена. Легаты и Бернард Клервоский успешно содействовали капитуляции Конрада, антикороля. Наконец, имущество графини Матильды, унаследованное Святым престолом, перешло империи. Да, Лотарь пошел войной на нормандцев, которых Рожер II, король Сицилии, превратил в силу, наводящую ужас на все Средиземноморье, и чьи амбиции, в частности, мешали авторитету пап. Но во время этой кампании император также показал, что претендует на господство над Южной Италией. Он вовсе не был послушным творением духовенства. Таким история сохранила образ этого человека, обладавшего гибкостью, столь необходимой для управления. Два поступка, которые в представлении императора должны были выражать почтение, позднее выдавались как свидетельство его полного подчинения: в Льеже в 1131 г. Лотарь взял лошадь папы за уздечку, а в 1133 г. он вновь надел кольцо в знак того, что он получает имущество Матильды от папского престола. Впоследствии в Риме стали говорить, что он служит Святому отцу, а на одной из фресок в Латеране его изобразили коленопреклоненным перед Иннокентием II, возлагающим на него корону, покорным, как вассал в присутствии своего сюзерена. В первом случае речь могла идти о простой неосторожности, во втором же реальные факты намеренно исказили.