Своя правда - [16]
Ирине досталась отдельная комната в двухкомнатной квартире.
В соседнюю комнату подселили русскую беженку из Чечни, Верку, с десятилетней дочерью Аллой. Верка была подстарковатая для такого маленького ребенка. Выглядела на пятьдесят. Может, поздно родила.
Девочка была похожа на кореянку, ничего с Веркой общего. Может, украла. А может, муж был кореец.
Верка рассказывала ужасы: пришли боевики, пытали, вырывали зубы. Ирина слушала и холодела. Ей еще повезло: один раз дали по башке, и то не сильно.
- А за что? - спросила Ирина.
- Как - за что? За то, что русская.
Мир сошел с ума. Армян убивали за то, что они армяне. Евреев - за то, что евреи. А русских - за то, что русские.
- А чем они драли зубы? - спросила Ирина.
- Плоскогубцами... - Верка раскрыла рот и показала младенчески голые десны в глубине рта...
Ирина удивилась. Передние зубы у Верки целы, не хватает коренных. Если бы боевики орудовали плоскогубцами, то выдирали те зубы, к которым легче доступ, то есть передние.
Ирина подозревала, что Верка аферистка и фармазонка. Всякий люд встречался среди беженцев. Одни прибеднялись, ходили в лохмотьях, чтобы вызвать жалость. Другие, наоборот, наряжались в золото и приписывали себе научные звания.
Был и настоящий профессор марксистско-ленинской философии. Он хорошо готовил и переквалифицировался в повара. Работал на кухне санатория.
Беженцев кормили три раза в день. Кормили неплохо, так что ни о какой пещере и корке хлеба вопрос не стоял.
Верка раз в месяц ездила в Москву, в Армянский переулок. Там Красный Крест выдавал пособие на детей. Деньги копеечные.
Ирина быстро сориентировалась и стала подрабатывать на соседних дачах.
Вокруг санатория стояли кирпичные коттеджи "новых русских". Ирина мыла окна, убиралась, готовила. Ей платили два доллара в час. Это тебе не Армянский переулок.
Верка говорила, что у нее высшее образование и самолюбие не позволяет ей убираться за богатыми. Как она выражалась - жопы подтирать... Ирина так не считала. Можно и жопы подтирать. Работать не стыдно. Стыдно воровать.
"Новые русские" и их жены с Ириной не общались. Они говорили, что надо сделать, принимали работу и платили. Ирина как личность была им совершенно не нужна и неинтересна.
Вторая категория хозяев - богатые пенсионерки. Из бывших. Бывшие жены, бывшие красавицы. Они знакомились с Ириной, вникали, выслушивали, сочувствовали. Ирина охотно шла на контакт и быстро соображала, что можно срубить с этой дружбы. Но срубить ничего не удавалось. Самое большее - старые шмотки. Дружба дружбой, а деньги врозь.
Ирина была счастлива, что освободилась от ненавистной Людки. В разлуке ненависть обострилась. При воспоминаниях о невестке Ирину буквально трясло. По Алечке - скучала и терзалась мыслью, что пятилетняя девочка спит в одной комнате со взрослыми.
Жизнь без Али немножко потеряла смысл. Одно только выживание не может стать смыслом жизни. Вокруг Ирины были такие же пораженцы, как она. Это уравнивало и успокаивало. Ирина никому не завидовала, кроме семьи профессора-повара. Он уехал из Баку вместе с женой, и они ходили рядышком, как Гога с Магогой, руки калачиком.
Ирина тоже хотела бы вот так же, руки калачиком, а не путаться под ногами у своих детей.
Отсутствие счастья вредно для здоровья. Мозг вырабатывает гормон неудовольствия, и человек расстраивается, как отсыревший рояль. И фальшивит. Должна быть пара. Комплект. Ирина скрывала свою неукомплектованность, но затравленность стояла в глубине глаз.
Где ты, Кямал? Хотя понятно где. Со своей женой Ирадой. Нужен другой. Хоть кто-нибудь...
Сорокалетняя бухгалтерша Галина с нижнего этажа нашла себе жениха. Но никому не показывала. Наверное, стеснялась. Завидущая Верка предположила, что Галина женится по расчету. Но ведь настоящая любовь - тоже расчет. Человек берет сильное чувство и дает сильное чувство. Равноценный обмен.
Однажды Галина явилась с таинственным видом. У жениха есть родственник. Не старый, пятьдесят пять лет. Желает познакомиться для создания семьи. Есть площадь в Москве и загородный дом с дровяным отоплением и без удобств. По объявлениям он знакомиться боится, мало ли, на кого нарвешься. Лучше по рекомендации. Галина рекомендовала Ирину.
- Так я же старая, - напомнила Ирина.
- А он что, молодой?
- Эти пергюнты в шестьдесят ищут тридцатилетних, - заметила Верка.
- Ему нельзя тридцатилетнюю. У него сердце, - объяснила Галина.
- Так он помрет... - заподозрила Ирина.
- Помрет, квартира тебе достанется...
Галина оставила телефон и ушла. Ирина выждала два дня для приличия и позвонила.
Голос был непродвинутый, офицерский. Ну и что? Кямал тоже был военный. А кого ей предоставят? Нобелевского лауреата?
Ирина стала договариваться о встрече.
- Меня зовут Владимир Константинович, - представился претендент. - Я буду ждать вас возле метро "Сокол".
- Лучше на "Белорусской", - предложила Ирина.
- Почему?
- Мне ближе.
Ирина не знала Москвы и боялась запутаться.
- А как я вас узнаю? - спросила она.
- У меня будет в руках газета. Моя фамилия Миколайчук.
- Зачем мне ваша фамилия? Я же не милиционер...
Искренняя, трогательная история женщины с говорящим именем Вера.Провинциальная девчонка, сумевшая «пробиться в артистки», испытала и ужас блокады, и голодное безумие, и жертвенную страсть, и славу.А потом потеряла все…Где взять силы, чтобы продолжать жить, когда судьба обрушивает на тебя беду за бедой?Где взять силы, чтобы продолжать любить, когда мужчины предают и лгут, изменяют и охладевают?Где взять надежду, когда кажется, что худшее уже случилось?Можно опустить руки и впасть в глухое отчаяние.Можно надеяться на чудо.А можно просто терпеть.
«Нельзя испытывать любовь. Испытывать можно только самолеты. Они из железа». Эта неоспоримая истина – цитата из нового рассказа «Назло», ставшего заглавным для сборника, – задает эмоциональный тон всей книге.Нельзя испытывать… что?Не только любовь. Но и порядочность. Терпение. Верность. Доверие.Простые истины, которые герои и героини Виктории Токаревой постигают снова – на собственном, зачастую очень горьком, опыте. И мы верим им – потому что узнаем в них себя…В сборник вошел также еще один новый рассказ «Зачем?» и произведения, уже полюбившиеся читателям.
СОДЕРЖАНИЕ01. О том, чего не было02. Уж как пал туман…03. Зануда04. Закон сохранения05. «Где ничто не положено»06. Будет другое лето07. Рубль шестьдесят — не деньги08. Гималайский медведь09. Инструктор по плаванию10. День без вранья11. Самый счастливый день (Рассказ акселератки)12. Сто грамм для храбрости13. Кошка на дороге14. Любовь и путешествия15. Зигзаг16. Нахал17. Нам нужно общение18. Рарака19. Пираты в далеких морях20. Плохое настроение21. Скажи мне что-нибудь на твоем языке22. Японский зонтик23. Тайна Земли24. Стечение обстоятельств25. Шла собака по роялю26. Рабочий момент27. Летающие качели28. Глубокие родственники29. Центр памяти30. Один кубик надежды31. Счастливый конец32. Ехал Грека33. Старая собака34. Неромантичный человек35. Ни сыну, ни жене, ни брату36. Звезда в тумане37. Система собак.
«Что такое молодость? Бездна энергии, легкое тело. Мы поглощали жизнь горстями, и казалось, что за поворотом нас ждет новое, неизведанное счастье. Любовь, например, или слава, или мешок с деньгами. Или то, и другое, и третье одновременно…Всегда считалось, что, переступив через шестьдесят лет, женщина переходит в статус бабушки-старушки и должна сидеть со спицами в руках и вязать внукам шерстяные носочки… В шестьдесят лет что-то заканчивается, а что-то начинается. Начинается свобода. А свободой каждый распоряжается по-своему».В.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.