Свой мир - [11]

Рики молча смотрела, как человек ест, потом спросила:

— Я понимаю, зачем тебе нож и котелок, хотя теперь ты мог бы обойтись и без них. А предметы, которые висят у тебя на шее, — зачем они? Я чувствую, что ты очень ими дорожишь, но не могу понять почему.

Рихард облизал пальцы, снял с шеи и расстегнул цепочку, подбросил на ладони кольцо.

— Это тайна. Если это деталь от моего корабля, то, как она попала к еврашкам и отчего они говорят, что кольцо было у них всегда? А если это не моё кольцо, то, значит, здесь был кто-то кроме меня, а земные звездолёты, насколько известно, этот сектор галактики не обследовали.

— И ради этого стоит носить кольцо на шее, не снимая ни днём, ни ночью?

— Конечно. Смысл жизни в познании, в раскрытии тайн.

— Мне казалось, смысл жизни в самой жизни и больше ни в чём. Странно, что ты считаешь иначе. А второй предмет, что ты носишь на шее… в нём тоже заключена жгучая тайна?

— В некотором роде так оно и есть. Это пеленгатор, единственный уцелевший у меня прибор. Он поддерживает связь с кораблём и говорит, что мой звездолёт цел и ждёт меня. А тайна в том, что корабля нет, во всяком случае, я не могу найти его.

— Зачем он тебе? Он был нужен, чтобы ты мог прилететь сюда, а теперь, когда ты здесь, он бесполезен. Ты сумел вписаться в наш мир и сможешь нормально жить, даже когда я уйду к траве. Единственное, что тебе угрожает, — холод. Но ты сможешь греться у джейранов, они пустят тебя в стадо и согреют своими боками. Ты сможешь вырыть нору, не такую, как у еврашек, а большую. Трава поймёт, что ты делаешь, и твоя нора никогда не обвалится, в ней будет тепло, и туда не просочится вода.

— Хорошенькое будущее ты мне пророчишь, — усмехнулся Рихард. — Но остаётся ещё один фактор. Ты забыла, что меня ищут другие люди и рано или поздно, пусть через год или два, но найдут.

— И ты улетишь с ними, хотя мир признал тебя своим?

— Не оставаться же навсегда в этом болотистом раю…

Рики наклонилась, ворохнула клювом птенцов.

— Дети сыты и спят. Идём, я должна тебе кое-что показать.

Шли быстро, словно хотели поспеть до начала ледяного дождя. Рики пару раз порывалась взлететь, но приноравливала шаг к маломощной побежке человека. Миновали пойму и песчаную косу с ветчинными кустами, выращенными для Рихарда. Ещё немного, и открылась степь. Сейчас она была пуста, стадо джейранов спешно уходило вдаль.

— Смотри, ты этого хотел.

Совсем рядом, в двух сотнях шагов, зашевелилась земля. Рихард покачнулся и с трудом устоял на ногах, на все его чувства обрушился мощный телепатический удар. И хотя Рихард был практически глух к телепатии, но сейчас он не мог остаться безразличным. Невозможно понять, кто действовал в этот миг; Рики, трава или весь нелепый, но завершённый в своей нелепости мир.

Земля — рыхлая плодородная почва, уходящая на неведомую глубину, — вздыбилась горбом, вниз посыпались комья. Земляная гора оседала, разравниваясь на глазах. Ещё пара минут — и на свежевскопанном поле выросла девяносто метровая башня галактического разведчика. Рихард, спотыкаясь, побежал к ней. Даже издали он видел, что звёздный странник в полном порядке и готов к полёту.

Через сотню шагов перехватило дыхание, Рихард остановился на самом краю взрыхлённого участка. Земля здесь была пронизана множеством тончайших корней и уже начала порастать нежной зеленью. Несколько часов, и следа не останется от титанических подвижек, что происходили здесь.

— Улетай.

Рихард обернулся и увидел, что Рики подошла и стоит сзади него.

— Улетай, — повторила Рики. — Мир признал тебя своим, но ты не признал его, поэтому улетай и не возвращайся.

— Я непременно вернусь. Твой мир чудесен, его нельзя так просто бросить. И ещё… сейчас, когда корабль поднимался из глубины, я, хотя и не владею телепатией как следует, многое почувствовал. Курган, где живут еврашки, не пуст, там что-то есть огромное и непонятное. Его непременно надо достать, только так, чтобы не навредить еврашкам.

— Зачем?

— Ради знания. Люди так устроены, нам обязательно надо знать.

— Знание о мёртвых вещах не имеет смысла, но, если это так важно для тебя, я расскажу. Меня в ту пору не было, это память травы, так что не обессудь, рассказ будет бессвязным. Когда-то давно сюда прилетел корабль. Там были не люди, а совсем другие существа, не похожие ни на тебя, ни на нас. Их корабль был много больше твоего, и существ там тоже насчитывалось много. Опустившись, они выжгли всё на сотню шагов вокруг своего звездолёта, а потом поставили… сейчас я скажу, как это на твоём языке… да, они поставили силовое поле. Так они хотели отгородиться от мира, в который прибыли. И добро бы они оставались под своим колпаком, но они начали выходить за поставленную ими же границу и убивать. До этого мы не знали такого понятия. Они убивали животных и птиц, выдирали с корнем растения, причём делали это не для еды, а ради мёртвого знания. Они полагали, что понять живое можно, только умертвив его. Впрочем, может, всё было не совсем так, всё-таки это память травы, а трава многое не способна понять. Но в любом случае незваные гости нарушили течение жизни, и с этим надо было что-то делать. Пришельцы не слышали или не хотели слышать, когда к ним мысленно обращались, но легко поддавались внушению. Их заставили выйти из корабля всех разом, после чего их звездолёт утонул. Они пытались вытащить его наверх, но их мёртвая техника тоже тонула или ломалась, одежда и приборы в два дня были съедены травой. Вскоре они остались без своих мёртвых вещей, один на один с миром. Но и тогда они продолжали убивать, на этот раз для еды и из страха. Трудно поверить, но трава вспоминает, что они убивали даже самих себя. Ни одно из этих существ не было убито нами. И ни единое из этих существ не сумело вписаться в мир. Один за другим они переставали жить и уходили к траве. И трава не стала сохранять их генокод. Память — самое прочное, что есть на свете. То вторжение крепко запомнилось траве, поэтому, когда появился ты, твой корабль был сразу утоплен, а ты раздет. Птицы и большинство животных откочевали из этих мест, поскольку опасались, что ты начнёшь убивать. А я поверила в тебя и пришла помогать. Теперь ты знаешь всё и можешь улетать и не возвращаться.