Сводный брат монстр - [37]

Все то время, пока я росла, меня все больше привлекали самоубийства и острые предметы. Мне всегда хотелось почувствовать, какого ощущать ту боль, которую чувствовала моя мама. Вся ее жизнь — это сплошные страдания. Возможно, я почувствую то же самое, через что прошла она, и стану немножечко ближе к ней. 

Я никогда не доберусь до истины. Меган Чайлдс останется для меня самой большой загадкой. 

Мою плоть пронзала боль, иногда даже была видна кровь, но я никогда не чувствовала, что становлюсь ближе к ней. Каждый раз, я пыталась сделать порез глубже, чтобы ощутить ту же агонию что и она. Ведь если бы я не родилась на свет, то она бы была бы жива. 

Что насчет папы? У него была Лариса, я до сих пор ловила его взгляд, который был наполнен грустью, когда он думал, что его никто не замечал. Я делала это, потому что это напоминало мне о прошлом. 

— Принцесса Мая, ты так быстро растешь. С каждым годом ты становишься, все больше похожая на свою мать… это немного пугает. 

Я видела эту боль в его глазах, когда он внезапно начинал тереть свою грудь. Мне хотелось забрать эту боль собой. Изменить свою дурацкую внешность. Я только всем этим причиняла своему самому любимому человеку на этой земле ужасную боль, которая съедала его изнутри. 

Я всегда была для своего папы «принцессой Маей». Но все изменилось после моего тринадцатого дня рождения, когда он перестал смотреть на меня. Он казалось, вздохнул с облегчением, когда я сказала ему, что поживу кое-какое время в доме подруги. И он перестал называть меня принцессой Маей, после того день рождения… пока не женился на Ларисе, сучке, которая думала, что сможет заменить мою маму и занять сердце моего отца. 

Зная о том, что я выглядела, так же как и та женщина, которая причинила столько боли моему отцу, я просто начала ненавидеть зеркало. Лариса — это женщина, которая была помешана на своей внешности, одежде, волосах, пластических операциях, короче на всей той хрени, которая делала ее моложе. 

Да и вот она я, просто стою и смотрю на себя в зеркало. Что, черт побери, со мной твориться? 

Ну, во-первых, та боль, которую я причиняла себе, оказалась безрезультатной. 

Во-вторых, случился Оливер. Прежде чем он уехал, я уже пробовала себя резать и быть ближе к маме. После того, как он уехал, я просто нуждалась в том, чтобы эту боль заглушить хоть каким-то способом. Я все ближе становилась к маме. Это была последняя капля в тот момент — все, что мне нужно было сделать, так это надавить на лезвие еще сильнее, оставляя глубокий порез. 

И что теперь? 

Я стала тем объектом… должником. Кем-то другим, кто мог избежать их боли. У меня абсолютно не было никаких иллюзий насчет Оливера — он был таким же, как и я, сломленным, и он просто искал способы, как избежать своей агонии. Но почему он выбрал меня своей боксерской грушей? Была ли я такой легкой мишенью? Я никогда не считала себя слабачкой, пока Оливер не разрушил мою жизнь. Было в нем что-то такое, что притягивало меня. Все время. 

Мой мозг пытался разобраться во всем этом. Я возвращалась к тем вещам, которые не могла понять, чтобы наконец-то разобраться во всем этом беспорядке. Я вспомнила разговор, который в то время казался мне бессмысленным. Разговор наших родителей, после того как они поженились, Лариса умоляла папу. 

— Прошу тебя Алек, дай парню шанс. Просто это все демоны Оливера, с которыми он ведет борьбу. Когда он вырастет, он все поймет лучше, он перерастет, — протараторила она своим сладким голосочком. 

— Лариса он непредсказуем. Ему шестнадцать, это тот возраст, когда мальчики становятся мужчинами. Оливер должен понимать и осознавать свои поступки, — голос моего отца был злым. — И ему лучше держаться подальше от Маи. Если хоть один волосок упадет с ее головы, только Богу известно, что я с ним сделаю. 

— Не будь таким категоричным, Алек. Почему это Оливер должен трогать твою Маю? Боже, да она же его младшая сводная сестра. У него есть девушка, если ты не знал. Ты не о чем не должен волноваться. 

Это все что я смогла расслышать, до того как я убралась прочь от этой двери. Я не понимала этого тогда, потому что я виделась с Оливером всего один раз. 

Я все еще пыталась собрать кусочки того, почему Оливер был так одержим мною, но затем он сказал мне это лично сам. Это не имеет уже никакого смысла. Ведь он мог завладеть любой киской, которую только захочет. Его лицо, его тело, его член, все в нем было идеально. Но было в нем то, что выдавало его с потрохами, это были его глаза. Злость. Читалась в них. Он злился на то, что ему сделали больно. И этот кто-то сполна собирается заплатить за все это. 

Он никогда не сдавался. 

Он пришел за мной — я знала, что это рано или поздно произойдет. Мне хотелось кричать от бессилия. 

Впервые за долгое время, я реально посмотрела на себя со стороны. Это было то, кем я стала. Я вспомнила сказку о Белоснежке, которою так любил читать мне мой отец, перед тем как я засыпала. 

Мы были похожи с ней: у меня тоже были такие же длинные черные волосы и бледная кожа, и если бы я побывала на солнце, то тут же бы загорела. Мои полные губы были красного оттенка, и да, как же я могла забыть, помните ту злую тетку, вот и у меня тоже была злая мачеха, которая была готова меня убить. Но было одно «но», принц, который должен меня был спасти, так и не появился.