Сводка новостей. Путин – отец, Макрон – сын, Собчак – дочь - [37]

На кой все эти сомнительные удовольствия московским властям, почему они решились на такую, прямо скажем, невыгодную для них революцию, затрудняюсь ответить.

Впечатляют и масштабы задуманного: изначально предполагалось снести 8 тысяч домов, речь шла о переселении более 1 миллиона 600 тысяч жителей. Подумав, власти все же немного одумались и решили ограничиться где-то половиной запроектированного, а теперь и вовсе заколебались, потому что верховная власть страны, кажется, смекнула, что дело пахнет керосином и он может вспыхнуть.

Для россиянина его жилплощадь — это святое, может, даже дороже ему родных детей, лидер нации уже неодобрительно отозвался о московских планах. Ну, потому что и он сам умный, и его советники не глупы.

Оппозиция, или, как их пренебрежительно стали называть в народе, «оппы», немедленно набежала на, как им кажется, отличный политический гешефт. Прибыль от прохождения в колоннах недовольных бросалась в глаза.

Однако уже две недели назад просто граждане (а это все-все, и у кого дома не собираются сносить, и обманутые дольщики, и жители многоэтажек, и ветераны Болотной, и многие другие профессиональные защитники всего, что под руку подвернется) влепили «оппам» обидную оплеуху, натравили полицию на незваного, но быстрого, как всегда, Навального, явившегося на их митинг на проспекте Сахарова незваным, и полиция вывела Навального с митинга.

Позор конечно же и Навальному, и тем, кто вызвал полицию.

Ему за то, что хотел примазаться, им за то, что сдали человека.

В субботу прошел еще один митинг, условно говоря, «жильцов пятиэтажек» на Суворовской площади. Место там хорошее. Без «оппов».

А в воскресенье у старых, но крепких пятиэтажек на улице Вавилова (сносить эти здания очень глупо, замечу, я там рядом жил и свидетельствую, что это крепкие здания, дай бог нам каждому в таких проживать) собрались наконец партии либералов, чтобы навязчиво примазаться к горячей теме. Там были, упомяну только основных, и партия «Парнас», и «Яблоко», и «5 декабря» (убей бог, не вспомню, что было 5 декабря) и прочие и другие. Были два Гудковых, отец и сын, был Лева Пономарев, был Рыклин (Саша, он же Пингвин), была женщина с ужасной фамилией Слабунова («Яблоко») и вообще весь «опповский» бомонд.

Заметьте, я никогда не говорю о количестве людей, которых они «вывели» или «собрали», поскольку их количество не имеет значения. Мы уже имели случай удостовериться, что и сотня тысяч «выведенных» на Болотную и Сахарова в прошлые годы ничего им и нам с вами не дала. И мокрого пятна от тех «выведенных» не осталось. Имеют значение только те собрания граждан, после которых власть либо изменилась в лучшую сторону, либо ушла, например. Все остальное — сотрясание воздуха.

Вот они сошлись на Вавилова, потом пошли на улицу Марии Ульяновой (я там когда-то жил недолго с любимой женщиной, а потом там помещался офис — «бункер-2» ныне запрещенной партии НБП некоторое время, откуда нас выселили).

Придя на улицу Марии Ульяновой, они там помитинговали и разошлись.

Федеральные власти, я вижу, смотрят внимательно на затею московских властей, предполагают тот огромный бордель, в который они будут втянуты в Москве накануне выборов, и недовольно кривятся.

Мое мнение такое, что федеральные власти остановят и уже останавливают невыгодную всем резню московских кварталов.

Теперь вот еще такой взгляд на идею устроить большой бордель в Москве.

По-англицки, ребята, это будет gentryfication, производное от слова gentry — персона, принадлежащая к высокому классу общества.

Переводится как «облагораживание».

Я в моей бурной жизни лицезрею джентрификацию не в первый раз. Я пережил самое начало «облагораживания» в конце 70-х в Нью-Йорке, когда я попал туда в 1975-м, город переживал банкротство. Но потом в него влили множество денег, настроили на месте старых домов для бедных домов для богатых, арендная плата взлетела вертикально вверх, и через десяток лет все бедные слои населения смыло из Манхэттена в пригороды.

Париж, когда меня туда занесло вслед за судьбой моих книг, в 1980-м также переживал в те годы период банкротства.

Это на практике значило, что ты мог пойти в любое агентство недвижимости (их было как собак нерезаных тогда) и арендовать себе жилище в соответствии с твоими возможностями. И для меня это было хорошо.

И для многих бедных и небогатых это было хорошо.

В Париже жизнь была построена традиционно вертикально.

На нижних этажах жили обычно консьержки. Вторые, третьи, четвертые занимали люди с достатком. Под самой крышей находились так называемые «комнаты для служанок», в 80-х годах прошлого века там жили студенты и рабочие, и бедные люди искусства тоже.

Таким образом, дети всех классов общества (да и сами жильцы, хотя и в меньшей степени) имели возможность общаться и понимать друг друга.

Современность навязала Франции горизонтальную модель существования. Дети рабочих сейчас уже не бегают в одном дворе с детьми приличной буржуазии. И эта новая, нетрадиционная горизонтальная модель также является причиной многих проблем французского общества, в частности ускоренной «геттоизации» — изоляции бедных от богатых, французов от арабов. Вот так.