Свободный полет. Беседы и эссе - [3]

— Нет, Андрей больше европеец, хотя родился в Сан-Франциско.

— Чем он занимается?

— Финансами, вместе с отцом. (Муж Наталии Макаровой, Эдвард Каркар, был крупным бизнесменом; он умер в 2013 году. — Прим. ОК!)

— В балет не хотели сына отдать?

— А он и не стремился. Хотя у него подъем очень высокий, в отца, это у меня там ничего нет… Сын очень увлечен айкидо — спортом, но более духовным.

— Наташа, это правда, что крестная вашего сына — Жаклин Кеннеди?

— Совершенная правда.

— Вы дружили?

— Виделись на гала-вечерах. На одном из них мы сидели рядом, в ложе. У меня только родился сын. Она говорит: «Ну как, что?» Я отвечаю: «Вот, крестить будем скоро». Она: «Неужели?!» И такими восторженными глазами на меня смотрит. А я шутя говорю: «Хотите быть крестной матерью?» — «Да, yes, very well!» Так и получилось.

— Жаклин Кеннеди — крестная, свидетель на вашей свадьбе — Михаил Барышников…

— Да, на венчании он корону держал над моей головой.

— Вы и в России были близкими друзьями?

— В России как раз и подружились. Вместе танцевали в балете «Горянка». Я его привела в американский балетный театр. Уговорила моего партнера по «Жизели» отдать этот спектакль Барышникову, иначе ему пришлось бы долго ждать следующего случая, чтобы заявить о себе. И мы станцевали «Жизель» вместе. Барышников, конечно, состоялся бы и без меня. Но с моей помощью это произошло быстрее.

— Барышников сразу адаптировался в Америке?

— Быстрее всех, по-моему. Он бо́льший американец, чем сами американцы.

— А кто вам ближе по духу — Нуреев или Барышников?

— Барышников. С Нуреевым было очень сложно. У него характер зверский. На сцене всё это, конечно, забывалось. Когда он в «Ромео и Джульетте» запрыгивал, как дикое животное, на катафалк, где я лежала, то был великолепен!

— У Нуреева «зверский» характер, но и вы, как я понимаю, не сахар.

— Я не могу себя анализировать. Я разная. Могу быть такой, а на другой день чувствую себя совершенно иначе, веду себя и соображаю по-другому.

— Скажите, когда вы поняли, что пришло время остановиться? Когда сказали себе: хватит танцевать?

— Я вернулась в Россию, мне было почти 50 лет. Это удобный повод замкнуть круг. Подходящий момент. За границей у меня остались по контракту несколько спектаклей в The Royal Ballet. Так на мировой сцене я поставила точку, станцевав Джульетту. К счастью, на меня тут же посыпались всевозможные предложения со всего света стать балетмейстером. В 16 странах шла «Баядерка» в моей редакции. Теперь каждый раз, когда ее где-то ставят, я приезжаю и готовлю артистов. Работы хоть отбавляй.

— Это здорово!

— Да, я счастлива. Даже не ожидала, что моя творческая жизнь после ухода со сцены продолжится.

— Наташа, можно я задам очень личный вопрос? В России вы были замужем за Леонидом Квинихидзе, известным кинорежиссером…

— Да, но мы разошлись за год до моего отъезда.

— Как уживались две сильные и настолько контрастные личности?

— Не ужились, поэтому и расстались. Мы прожили вместе пять лет.

— С искусством был связан и первый ваш муж.

— Да, Всеволод Ухов, он был когда-то самым лучшим Ромео на балетной сцене, пока не сорвал ахилл.

— А когда вы встретились с Эдвардом Каркаром?

— Я осталась за границей в 1970 году. А замуж вышла только в 1976-м, но до этого мы четыре года были вместе.

— Чем Эдвард вас покорил? Кроме того что он высокий и красавец.

— Открытой улыбкой. У него красивые руки, длинные пальцы. Он очень внимательный и любил — безумно любил — Россию. Он хорошо говорил по-русски, с очень приятным акцентом. Симпатичный.

— Он, конечно же, ходил на все ваши спектакли?

— Да, и целовался очень хорошо. (Улыбается.)

— Наташа, вы вернулись в Россию только в 1988 году. В совершенно другую Россию. У Барышникова принципиальная позиция: я никогда не переступлю «порог» этого государства. У вас такой установки не было?

— Нет. Наоборот, я всегда во всех интервью говорила, насколько я благодарна Вагановской школе. Без нее я не смогла бы осуществить мечту. Но я до последнего момента, до перестройки, не могла поверить, что когда-нибудь приеду в Россию. Это был такой закрытый мир. Возвращение было сродни чуду.

— Все эти 18 лет вы не видели маму?

— Нет, конечно. Мы только говорили по телефону.

— И как вы встретились?

— Драматично. В фильме «Макарова возвращается» показана наша встреча. К сожалению, мамы больше нет, но она все-таки успела увидеть меня на сцене, в Мариинке. Сидела в Царской ложе — представляете, какая прелесть?

— Что говорила?

— Плакала она. А что тут скажешь? Слов уже не было.

— Вы жили в Америке, в Англии, объездили весь мир. У вас сохранилось сознание российского человека, или, когда вы настолько интегрированы в культурную жизнь другой страны, психология меняется?

— Я не думаю об этом. Я знаю, что мой дом — Сан-Франциско, но это просто место на карте. А вообще я принадлежу миру. Серьезно говорю, не пафосно. Да, я люблю русские поля, лес, русских людей, русскую речь, литературу, поэзию, художников. Когда-то я давала интервью иностранному журналу, и меня спросили: «Что бы вы сделали, если бы вдруг появилась возможность приехать в Россию?» И я ответила: «Наверное, попросила бы отвезти меня из аэропорта в лес». Лес для меня — самый родной в России. Но в то же время я хорошо и свободно чувствую себя в Англии, Америке. Очень люблю Францию.