Свободное владение Фарнхэма - [17]

– О, болит у меня много где, но к счастью, не слишком сильно. Подожди-ка… Да, вроде все мои конечности в порядке. Теперь можешь звать Джо.

– Особенно спешить некуда.

– Но лучше все-таки позови его. Кое-что нужно сделать.

Вскоре мистер Фарнхэм полностью оправился. Джо потребовал, чтобы он продемонстрировал свою невредимость: оказалось, что и в самом деле кроме большого количества синяков мистер Фарнхэм во время взрыва не получил ничего более серьезного – ни переломов, ни сотрясения мозга. Барбара втайне от всех пришла к заключению, что Хью приземлился на кучу баллонов, а она упала на него сверху. Впрочем, обсуждать это предположение она ни с кем не стала.

Первое, что сделал Хью – это перетянул ребра Джо эластичным бинтом.

Пока его перевязывали, Джо то и дело вскрикивал, но после перевязки ему явно стало удобнее. Затем был произведен осмотр головы Карен. Хью решил, что здесь он бессилен.

– Пусть кто-нибудь посмотрит на термометр! – сказал он. – Дьюк?

– Термометр разбит.

– Не может этого быть. Он ведь целиком сделан из металла.

Ударопрочная вещь.

– Я уже смотрел на него, – объяснил Дьюк, – пока ты тут эскулапствовал. Но мне кажется, что стало прохладнее. Может он, конечно, и ударопрочен, но два баллона раздавили его, как яйцо.

– Ах, вот оно что. Ну ладно, невелика потеря.

– Папа? А может нам хоть теперь попробовать запасное радио? Учти, я просто предлагаю.

– Понятно, но… жаль тебя огорчать, Дьюк, но оно скорее всего тоже разбито. Мы уже пытались включать его. Ни ответа, ни привета. – Он взглянул на часы. – Полтора часа назад. В два часа. Еще у кого-нибудь есть часы?

Часы Дьюка показывали то же самое время.

– Что ж, кажется, с нами в основном все в порядке, – заключил Хью, если не считать запаса воды. Здесь есть несколько пластиковых бутылей с водой, но воду из бака придется экономить – она может пригодиться для питья – будем обеззараживать ее таблетками. Джо, нам понадобится всякая посуда, чтобы каждый мог черпать воду из бака. Старайтесь соблюдать чистоту. – Затем он добавил. – Карен, когда освободишься, приготовь что-нибудь на завтрак. Пусть это даже Армагеддон, но есть все равно необходимо.

– И даже если это такой Армагеддон, от которого тошнит, – добавила Карен.

Отец передернулся.

– Девочка моя, придется тебе на доске тысячу раз написать: «Никогда больше перед завтраком не буду говорить нехорошие вещи».

– Хью, но, по-моему, она не сказала ничего неприличного.

– Не надо поддерживать ее, Барбара. Довольно, покончим с этим.

Карен вскоре вернулась, неся Дока Ливингстона.

– Плохая из меня помощница, – сообщила она. – Мне все время приходится держать проклятого кота. Он так и рвется помогать.

– Мя-я-я-у!

– Тихо! Придется видно дать ему рыбки и приняться за приготовление завтрака. Чего изволите, Босс Папа Хью? Креп-сюзе?

– С удовольствием.

– Единственное, на что вы можете рассчитывать – это джем и крекеры.

– Ну и прекрасно. как там идет вычерпывание?

– Папочка, я отказываюсь пить эту воду, даже с обеззараживающими таблетками. – Она состроила гримасу. – Ты же сам знаешь, что это такое. – Может быть больше нечего будет пить.

– Ну… разве что разбавить ее виски…

– М-м-м… у нас вообще острый дефицит жидкостей. В тех двух бутылках, которые я открывал, осталось не более чем по одной пятой.

– Папа, не порть настроение перед завтраком.

– Вопрос в том, правильно ли я распределил виски? Может, лучше приберечь его для Грэйс?

– О, – лицо Карен исказилось в гримасе мучительного раздумья. – Пусть она получает мою долю. Но остальных обделять только потому, что бедняжка Грэйс совсем плоха, не следует.

– Карен, в нашем положении грешно издеваться над матерью. Ведь ты прекрасно знаешь, что для нее это в какой-то мере лекарство.

– О, да, конечно. А для меня лучшее лекарство – это бриллиантовые браслеты и собольи шубы.

– Доченька, не стоит винить ее. Может быть, это я виноват. Так, например, считает Дьюк. Когда ты будешь в моем возрасте, ты научишься принимать людей такими, какие они есть.

– Поговди, я пвобую жавтвак. Ну вот… может быть я и излишне несправедлива к ней, но я устала от того, что каждый раз, как я ни привожу домой своих приятелей, мамуля обязательно отключается уже к обеду. Или пытается облапить их на кухне и поцеловать.

– Неужели такое бывало?

– А ты что, никогда не замечал? Хотя, впрочем, в это время ты почти никогда не бывал дома. Прости.

– Ты тоже прости меня. Но только за то, что я высказал в твой адрес.

Мы оба погорячились. А в остальном, как я уже сказал, когда ты доживешь до моих лет…

– Папа, я вряд ли доживу до твоих лет – и ты прекрасно понимаешь это.

И если у нас осталось всего две пятых бутылки виски, то почему бы просто не отдать их тому, кто больше других нуждается в нем?

Он помрачнел.

– Карен, я вовсе не собираюсь сложа руки ждать смерти. Действительно стало намного прохладнее. Мы еще можем выкарабкаться.

– Что ж… наверное ты поступаешь правильно. Кстати о лекарствах – не запасся ли ты при строительстве этого монстра некоторым количеством антабуса?

– Карен, антабус не отбивает желания выпить; просто, если человек, принявший таблетку, выпьет, он почувствует себя очень плохо. И если твое мнение о нашей печальной судьбе верно, то стоит ли омрачать Грэйс последние часы жизни? Ведь я не судья ей, я ее супруг. Карен вздохнула.