Свободное радио Альбемута - [69]

— Отлично, — сказал полицейский. — Теперь — обратно в камеру.

— Зачем мне это показали? — спросил я.

Полицейские не ответили.

Уже в камере я понял, почему меня заставили взглянуть на тело Николаса. Мне продемонстрировали, что это не шутка, не обман, что то же ожидает и меня, что то же уже совершено в отношении других. Не пустые угрозы, не попытки запугать, а мрачная действительность. На этот раз полиция не лгала.

Впрочем, подумал я, не исключено, что кое-кто из членов Арампрова уцелел. Ведь тот факт, что полицейские взяли Николаса, вовсе не означал, что они взяли всех.

Смерть, подумал я, ужасна. Еще ужаснее смерть хороших людей. Это истинная трагедия. Особенно, если она оказалась бесполезной.

На какое-то время сознание мое затуманилось. Я ощущал боль, мною владело чувство безысходности и горечи от потери друга. Из забытья меня вывела Вивиан Каплан, вошедшая в камеру со стаканом в руке.

— Это виски, — сказала она. — Настоящий бурбон.

Я выпил. Бурбон и впрямь был отличным. Я сразу почувствовал себя лучше.

Вивиан села на мой топчан. Вид у нее был довольный. В руке она держала пачку бумаг.

— Похоже, вы арестовали всех, — заметил я.

— Мы захватили студию еще до того, как там произвели запись. В наших руках также все тексты, которые предполагалось записать. «Феликс очень любит баб, он по этой части слаб», «Кому верх, кому низ…» и прочее, из чего монтируется «Феррис очень любит коммунизм». Этой дребеденью они хотели заполнить эфир. Не исключаю, что подсознание слушателей могло быть затронуто. Мы тоже используем такие методы, но не столь грубо.

— И с иной целью.

— Не хотите ли взглянуть на рукопись вашей следующей книги? — спросила Вивиан.

— Не хочу.

— Я распоряжусь, чтобы вам ее принесли. В ней идет речь о нашествии на Землю инопланетян, которые насилуют разум людей. Мы назовем роман «Растлители разума».

— О Боже, — простонал я.

— Вам такое название по вкусу? Как говорят, если нравится заголовок, понравится и произведение. Жуткие пришельцы из дальних миров подобно червям проникают в мозг человека. Поистине чудовищные твари. Их родная планета окутана мраком вечной ночи, но у них нет глаз, и они полагают, что там всегда царит ясный день. А едят они землю. Самые настоящие черви.

— И какова мораль, извлекаемая из этого произведения? — спросил я.

— Да никакой. Чисто развлекательный роман. Хотя… Впрочем, не важно.

Мораль я предвидел. Люди не должны доверять тем, кто от них отличается. Все чужое, все инопланетное отвратительно и ужасно. Единственным достойным видом является человек, противостоящий враждебным силам Вселенной, возможно — человек, руководимый и направляемый славным вождем.

— И удалось человечеству спастись от этих слепых червей? — поинтересовался я.

— О да. С помощью Верховного Совета, куда входят люди высшего типа, полученные в результате клонирования одного аристократа…

— Мне жаль вас разочаровывать, — прервал я Вивиан, — но все это уже было написано еще в тридцатые и сороковые годы.

— Такое произведение демонстрирует высокие достоинства человеческой расы. Несмотря на откровенную бульварность, роман не лишен достоинств. Он внедряет в сознание читателя правильную идею.

— Веру в вождя, — заметил я. — Не Феррис ли Фримонт является тем аристократом, от которого путем клонирования произвели членов Верховного Совета?

После недолгого молчания Вивиан ответила:

— Да, они в некотором отношении напоминают президента Фримонта.

— Кошмар какой-то, — сказал я, чувствуя, что у меня кружится голова. — Вы пришли специально, чтобы рассказать мне такую бредятину?

— Я пришла для другого. Мне жаль, что вы не успели поговорить с Николасом. Можете поговорить с его сообщницей, с Садассой Арампров. Вы ее знаете?

— Нет, — ответил я. — Не знаю.

— Хотите с ней поговорить?

— Нет.

Зачем, подумал я, мне говорить с Садассой?

— Вы смогли бы рассказать ей, как погиб Николас, — заметила Вивиан Каплан.

— Вы ее расстреляете? — спросил я.

Вивиан кивнула.

— Я поговорю с ней.

Вивиан Каплан сделала знак охраннику и заметила, обращаясь ко мне:

— Отлично. Лучше вы сообщите ей о смерти Николаса, чем это сделаем мы. А еще скажите ей…

— Я скажу ей то, что сочту нужным.

— Скажите ей, что после вашей беседы, — продолжала Вивиан невозмутимым тоном, — она тоже будет расстреляна.

Прошло минут десять—пятнадцать, наконец дверь моей камеры отворилась, и охранники впустили хрупкую девушку небольшого роста в толстых очках и с густыми курчавыми волосами. Вид у нее был подавленный.

Когда замок защелкнулся за нее спиной, я встал.

— Вы — госпожа Арампров?

— Что с Николасом? — ответила она вопросом.

— Николас убит, — сказал я.

Она покачнулась, и я положил руки ей на плечи. Но девушка не упала в обморок, не заплакала. Просто кивнула.

— Понятно, — сказала она.

— Сядьте. — Я помог ей добраться до топчана и усадил.

— Вы уверены, что это правда?

— Мне очень жаль, но я видел его. Это действительно правда. Вы знаете, кто я?

— Фил, старый друг Николаса. Вы пишете научно-фантастические романы. Ник рассказывал о вас. Что ж, теперь, по-видимому, моя очередь. Это судьба всех членов Арампрова. Ни суда, ни даже допроса — они нас боятся, поскольку знают, что заключено в нашем разуме. После всего, что мне пришлось пережить, я уже не испытываю страха. Вас они вряд ли расстреляют, Фил. Вы нужны им, чтобы писать для них паршивые книжонки, полные пропагандистского дерьма.