Bonjour, cher. Хоть вы помогите мнѣ уговорить эту взбалмошную головку: можетъ быть, вы будете убѣдительнѣе меня. —
Лидія (протягивая руку, которую Масловской цѣлуетъ, садясь у ея ногъ на диванњ).
Нѣтъ, онъ лучше понимаетъ меня и сдѣлаетъ то, объ чемъ я его прошу. Онъ любитъ и слѣдовательно великодушенъ, а не благоразуменъ. (Презрительно выговариваетъ последнее слово.)
Масловской.
Все сдѣлаю, особенно нынче (глядя на нее нњжно) когда вы такъ прелестны........ (Она жметъ ему руку.) A вѣдь вы проиграли пари – Кулешенко дѣйствительно[2] носитъ накладку – я узналъ. Навѣрно. (Понижая голосъ.) Такъ я имѣю право поцѣловать вашу ножку…
Щуринъ (встаетъ и отходитъ къ попугаю).
Попка! попочка! попочка! Уа!…
Лидія (улыбаясь).
Да, но прежде вы должны исполнить еще мою просьбу; поѣзжайте сейчасъ, найдите гдѣ хотите Князя Чивчивчидзе и привезите его ко мнѣ, непремѣнно нынче вечеромъ. Непремѣнно, слышите! Я хочу этаго.
Масловской.
А вы все еще влюблены въ него?…
Лидія.
Нѣтъ, Масловской! Я не влюблена, – влюблена – это какъ-то глупо, банально, и не люблю его такъ,какъ васъ; но это что-то и больше, и меньше. Я увѣрена, знаю впередъ, что черезъ три дня этотъ дикарь-ребенокъ надоѣстъ мнѣ, и я буду опять нераздѣльно ваша, но теперь я до такой степени страстно люблю и желаю его, что я кажется умру, ежели не увижу его. Вчера его не было, и я вечеромъ приняла опіуму и, Боже мой, какъ я наслаждалась! и вотъ у меня уже опять готова пастилька на нынче, ежели онъ не пріѣдетъ. – Я знаю, что вы сдѣлаете это для меня, вы мой лучшій другъ и вы такъ нѣжны, что въ состояніи понять всѣ оттѣнки женскаго чувства.
Масловской (во все время ея монолога съ нњжной улыбкой глядњвшій на нее).
Я васъ понимаю, Лиди, да, но не забывайте, что всегда и все я сдѣлаю, что могу сдѣлать для вашего счастія, но что иногда это для меня тяжелая жертва. Я всего отдалъ себя вамъ и навсегда, не требуя отъ васъ ничего, а съ благодарностью принимая то, что вы мнѣ даете. Вы мнѣ дали свою дружбу, дали право говорить вамъ о своей любви, и я счастливъ; но въ душѣ я все таки желалъ бы всегда имѣть васъ всю, и вашу дружбу, и ваши увлеченья. Развѣ я не страдалъ, когда я привелъ къ вамъ Кулешенко, (иронически) этаго Севастопольскаго героя, нажившаго себѣ тамъ билетъ въ 10,000; но всѣ ваши увлеченія, даже ваши ошибки священны для меня. Я не сталъ васъ разочаровывать. Вы разочаровались сами, но за то хоть недолго, но вы были счастливы, а я радовался и страдалъ, глядя на ваше счастье. Теперь тоже я радъ, что посредствомъ этаго прелестнаго дикаго ребенка я могу вамъ доставить счастье, но не спрашивайте меня, чтò здѣсь. (Указываетъ на сердце.) Ежели бы я смѣлъ ревновать васъ, то я бы ревновалъ васъ не къ этимъ минутнымъ порывамъ, которые только больше возбуждаютъ мою любовь и послѣ которыхъ вы еще прелестнѣе возвращаетесь ко мнѣ; но я бы ревновалъ васъ къ вашему старику, дядичкѣ, какъ вы его называете, который всякую минуту выказываетъ какое-то право на васъ, которому вы какъ будто даете это право, Вотъ кого я ненавижу. Вы помните, что 28 Мая, когда я въ первый разъ полюбилъ васъ, я купилъ это кольцо съ ядомъ и сказaлъ вамъ, что ежели когда-нибудь я перестану быть для васъ чѣмъ нибудь, мнѣ нечего будетъ дѣлать на этомъ свѣтѣ..... И ваши отношенія съ этимъ старикомъ часто заставляютъ меня поглядывать на это кольцо. Ежели бы не я, а онъ сталъ для васъ необходимымъ другомъ, я бы ни минуты не задумался… (Дѣлаетъ видъ, что проглатываетъ кольцо.)
Лидія (жметъ ему руку).
Шеръ ами!............ Такъ вы привезете его нынче?
Масловской (вставая).
(Сейчасъ!) (Дѣлая головой знакъ согласія. Обращаясь къ Щурину.) Дмитрій Сергѣичъ! я просилъ однаго Г[осподи]на, чтобы онъ попросилъ о вашемъ дѣлѣ въ Совѣтѣ – мнѣ обещали.
Щуринъ.
Я знаю, что вы золотой человѣкъ. Ну что, поговорили ей?…
Масловской.
Да… я… (подходитъ къ Лидіи).
Щуринъ (встаетъ и тоже подходитъ къ Лидіи, которая его не слушаетъ и говоритъ въ одно время съ нимъ).
Онъ тоже согласенъ, Лили, что надо беречь такого человѣка, какъ вашъ дядя. Кто-жъ говоритъ, что вамъ нравится, какъ дитя, этотъ Князекъ, но надо быть благоразумной.
Лидія.
Масловской! Да пріѣзжайте сами. Подите сюда. Ежели онъ пріѣдетъ, я хочу о многомъ переговорить съ нимъ, растолковать многое этому милому дикарю. Я боюсь, онъ дичится меня отъ того, что воображаетъ, съ своими восточными кавказскими понятіями, что мужъ мой зарѣжетъ его, что я замужняя женщина et coetera. – Ольга будетъ мѣшать мнѣ. Ужъ вы будьте совсѣмъ великодушны, займитесь ей нынѣшній вечеръ и вашимъ другомъ дядичкой, ежели онъ пріѣдетъ. А то мнѣ не дадутъ минуты покоя…
Масловской.
Я сдѣлаю лучше: я привезу храбраго Полковника, для того чтобы занять Ольгу, которой вы напрасно боитесь, а дядичку усадимъ за карты.
Щуринъ (вмѣстѣ съ Масловскимъ)
Вотъ это прекрасно и умно.
Лидiя.
Вы восхитительны! Поѣзжайте.
Масловской.
Нѣтъ, знаете, какая мнѣ пришла мысль? Храбрый Полковникъ – я могу смѣло теперь говорить про него? – глупъ ужасно, и его билетъ въ 10.000 сбилъ его совсѣмъ съ толку; ему мало одному нанимать ложи въ бельэтажѣ и кареты, его мечта жениться на комъ бы то ни было. Его надо женить на Олинькѣ, онъ будетъ совершенно счастливъ, и вы отдѣлаетесь отъ 2-хъ разомъ. Какова идея! —
