Свобода в изгнании. Автобиография Его Святейшества Далай Ламы Тибета - [44]

Однако я сознавал, что внешний мир повернулся к Тибету спиной. Хуже того, Индия, наш ближайший сосед и духовный наставник, косвенно признала притязания Китая на Тибет. В апреле 1954 года Неру подписал новый Китайско-Индийский договор, который включал в себя меморандум, известный как Панча Шила, где было зафиксировано соглашение о том, что Индия и Китай ни при каких обстоятельствах не будут вмешиваться во "внутренние" дела друг друга. Согласно этому договору Тибет являлся частью Китая.

Лето 1954 года, несомненно, было лучшим периодом из всего нелегкого десятилетнего сосуществования китайских властей и моей тибетской администрации. Но лето в Тибете коротко, и уже через несколько недель до меня стали доходить тревожные вести о деятельности китайских властей в Кхамс и Амдо. Они совершенно не собирались оставлять наш народ в покое и стали в одностороннем порядке внедрять всякого рода "реформы". Были введены новые налоги на дома, землю и скот, и в довершение всех беззаконий, для обложения налогом было оценено имущество монастырей. Большие поместья конфисковались, а землю местные китайские кадры перераспределили в соответствии с их собственной политической идеологией. Землевладельцев предали публичному суду и приговорили к наказанию за "преступления против народа"; к моему ужасу, некоторые были приговорены даже к смертной казни. Одновременно китайские власти стали проводить облавы на многие тысячи кочевых скотоводов, пасших свой скот в этих плодородных районах. Наши новые хозяева терпеть не могли кочевничество, так как видели в этом варварство. На самом деле китайское слово "манцзе", которым принято обозначать тибетца, буквально означает "варвар".

Столь же тревожными были и новости о том, что осуществляется грубое вмешательство в деятельность монастырей, а местному населению внушаются антирелигиозные идеи. Монахи и монахини подвергались издевательствам и публичному оскорблению. Например, их заставляли участвовать в мероприятиях по уничтожению насекомых, крыс, птиц и всякого рода червей, хотя китайские власти прекрасно знали, что лишение жизни всякого живого существа противоречит буддийскому учению. Если монахи отказывались, их избивали. Между тем в Лхасе китайцы продолжали вести себя как ни в чем ни бывало. Но не вмешиваясь в религиозную жизнь здесь в столице, они явно надеялись, что меня успокоит ложное чувство безопасности, в то время как они будут творить в других местах все, что им вздумается.

К концу 1955 года была проведена подготовительная работа для введения в действие Подготовительного Комитета Автономного Района Тибета (ПКАРТ) — альтернативы военному управлению, предложенной Председателем Мао. Но по мере того как приближалась зима, новости с востока становились все хуже. Люди народности кхампа, которые не привыкли к вмешательству извне, не так уж безропотно приняли китайские методы: из всего своего имущества больше всего они дорожили личным оружием. Поэтому, когда местные кадры начали конфисковывать его, кхампинцы ответили открытым сопротивлением. В течение зимних месяцев обстановка быстро ухудшалась. В Лхасу начали прибывать беженцы, подвергшиеся репрессиям китайцев, они рассказывали устрашающие истории о жестокостях и унижениях. Китайцы зверски расправлялись с сопротивлением кхампинцев: зачастую дети вынуждены были участвовать в публичных порках и казнях своих родителей. Введена была также "публичная критика", этот самый излюбленный метод китайских коммунистов. "Преступник" связывается веревкой так, что плечевые кости выходят из суставов. И вот, когда человек совершенно беспомощен и кричит от боли, людей из толпы — включая женщин и детей — заставляют выходить вперед и продолжать издевательства над ним. Очевидно, китайцы считали, что этого достаточно, чтобы заставить людей изменить свое мировоззрение, и что это помогает процессу приобретения политической грамотности.

В начале 1956 года во время тибетского Нового года у меня состоялась очень интересная встреча с оракулом из монастыря Нэйчунг, который объявил, что "свет Исполняющей Все Желания Драгоценности (одно из имен Далай Ламы у тибетцев) воссияет на Западе". Я принял это за указание на то, что в этом году поеду в Индию, хотя теперь понимаю, что предсказание имело более глубокий смысл.

Самой неотложной заботой было множество беженцев из Кхама и Амдо, которые недавно прибыли в Лхасу. Город бурлил. Впервые новогодний праздник приобрел политическую окраску. По всей столице ходили плакаты, обличающие китайцев, распространялись листовки. Люди собирались на митинги и выбирали народных лидеров. Никогда прежде Тибет не становился свидетелем таких событий. Естественно, китайцы были в ярости. Они срочно арестовали трех человек, которые, как было объявлено, привлекались к ответственности за подстрекательство к антидемократическим преступлениям. Но это отнюдь не уменьшило возмущения народа правлением китайцев.

Во время праздника Монлам крупнейшие дельцы Амдо и Кхама начали собирать деньги для церемонии "Сэтри Ченмо", которая должна была состояться позднее в этом же году. Церемония включает в себя подношение божествам-хранителям Тибета с просьбой даровать Далай Ламе долгую жизнь и благополучие. Сбор средств прошел настолько успешно, что это событие было отмечено передачей мне в дар великолепного усыпанного драгоценными камнями золотого трона. Однако, как я позднее обнаружил, эта деятельность имела и другой аспект. Ее результатом было образование союза, называемого "Чуши Гангдруг", что означает "Четыре реки, шесть горных цепей" — традиционное название, объединяющее две провинции: Кхам и Амдо. Этот союз впоследствии организовал широкое партизанское движение сопротивления.