Свобода совести - [20]

43

них ввергнуть. Церковь преследует своих врагов и гонится за ними, пока не настигнет их и не разгромит в их надменности и тщеславии, чтобы принудить их обрести благость истины».

Впоследствии, прежде всего в западной средневековой традиции, аргументация Августина будет активно использоваться для обоснования допустимости жестоких наказаний еретиков и насильственного обращения в христианскую веру. В решениях VI и VII Вселенского соборов ещё упоминались «желающие креститься», но срок подготовки к крещению, составлявший первоначально до трех лет, неуклонно сокращался. Папа Григорий Великий (конец VI —начало VII в.) предлагал епископам привлекать иудеев к христианству, обещая им снижение налогов. В отношении язычников он рекомендовал ещё более решительные меры: избиения для рабов, тюремное заключение для свободных, чтобы «по крайней мере мучения телесные могли привести к желаемому здравию их души». IV Толедский собор (633 г.) хотя и высказался против ранее применявшегося к иудеям религиозного насилия, но посчитал, что все ранее обращенные насильственно все-таки обязаны оставаться христианами. Соборного одобрения принципа принуждения в период до разделения Церквей (1054 г.) так и не последовало, но не было и его последовательного порицания. Таким образом, сложившийся союз церкви и государственной власти, унаследовавшей древнеримские представления о необходимости некоего религиозного единообразия во имя общественного порядка, способствовал как развитию и укреплению интолерантного потенциала христианства, так и превращению его из частного дела в общественное. А во имя «общей пользы» допустимыми объявлялись и принудительные меры. В начале второго тысячелетия существования христианства это приведет к созданию жесткой, последовательной и нетерпимой к инакомыслию системы религиозного контроля.

Глава 3. Религиозная нетерпимость и толерантность в средневековой Европе

Эксклюзивистский потенциал христианства, зримо проявившийся уже в IV в., к XI-XIV вв. достиг своего пика. Именно в это время жесточайшие преследования еретиков, их поиск и уничтожение прекратились в обычную практику. Важнейшей причиной, обусловившей возможность реализации данного потенциала, явилась «папская революция» XI-XII вв. Как подчеркивает современный американский исследователь Г. Берман, «это была революция против подчинения духовенства императорам, королям и феодальным баронам, :ia утверждение римской церкви как независимого, корпоративного политического и юридического образования под эгидой папства». Основополагающий документ «папской революции» — «Диктат папы» Григория VII (1075) провозглашал не только независимость католической церкви от земной власти, но и её верховенство над нею, «плоть до права папы освобождать подданных «нечестивого» государя от присяги на верность. Подобного рода идеи, хотя и не в такой решительной форме, высказывались католическими идеологами и ранее, но реализация их стала возможной лишь после установ-ления феодальной раздробленности в Западной Европе вследствие распада империи Карла Великого (IX-X вв.) и укрепления института папства.

В XI-XIII вв. произошло освобождение духовенства от полно-мластного контроля со стороны государственной власти, его объединение под властью папы, проведение более отчетливой, чем ранее, границы между клириками и мирянами (введение целибата — безбрачия духовных лиц, окончательное утверждение причастия под шумя видами как исключительной привилегии клира), создание самостоятельной церковной юрисдикции и системы канонического пра

45

ва, охватывавшей и многие аспекты жизни мирян. Все это способствовало оформлению католической церкви как надтерриториаль-ной, хорошо организованной корпорации, достаточно замкнутой и вместе с тем способной (по крайней мере потенциально) диктовать свою волю светским правителям и вообще всем мирянам.

Папы, выдвигая лозунг «•свободы церкви» от государственного контроля, активно отстаивая его в борьбе с императорами, которая с переменным успехом длилась с конца XI, по крайней мере, до XIV в., в то же время стремились к руководству всем христианским миром. Иннокентий III (1198-1216), утверждая, что папа управляет не только церковью, но и всем миром, считал себя заместителем (викарием) Иисуса Христа. Подчеркивая, что земные правители властны только над телами людей, тогда как церковь — также и над душами, он активно побуждал королей к принесению ему вассальной присяги, неоднократно налагая на целые королевства интердикты (временное запрещение на совершение богослужения и обрядов). Идеалом Иннокентия III была вселенская христианская монархия под главенством папы. Естественно, в условиях, когда понятия юридического и нравственного закона были разграничены очень слабо, все, что не одобрялось церковью, немедленно попадало в разряд не просто осуждаемого, но подлежащего искоренению.

Однако оформление жестко централизованной католической церкви означало лишь создание силы, готовой преследовать инакомыслие. Не менее важно, что эта готовность получала достаточно активное содействие со стороны государственной власти. Она не раз конфликтовала с церковью, но, как правило, не по вопросам борьбы с ересями. Американский религиовед Б. Тьерни отмечает: «В той ситуации, когда единая религия определяла весь образ жизни общества, её отвержение было равнозначно разрыву всяческих отношений со своим сообществом и превращению в некоего изгоя, опасного с точки зрения средневекового человека». Тьерни проводит параллель между современным нетерпимым отношением к государственным изменникам, которых в отдельных случаях могут даже подвергнуть наказанию смертью, и средневековым отношением к ереси, рассматривавшейся как измена церкви.