Свобода, равная для всех - [13]

Право сопротивляться угнетению силой не подлежит никакому сомнению. Но только одно может оправдать осуществление его в широком масштабе, – а именно, угнетение свободной мысли, свободы слова, свободы печати. Даже и в том случае осуществление его будет неразумным, если гнет не достиг такой силы, что никакими другими средствами его нельзя побороть. Кровопролитие само по себе чистый убыток. Когда нам нужна свобода агитации, и ничто, кроме кровопролития, не может обеспечить ее, тогда оно имеет смысл. Но нужно помнить, что кровопролитие никогда не сделает социального переворота в собственном смысле этого слова; что он может быть осуществлен только посредством агитации, исследования, эксперимента и пассивного сопротивления; и что после всех кровопролитий мы останемся на том же месте, где сейчас находимся, если не считать того, что мы получим право пользоваться подобными средствами.

Одно только чикагский бомбометатель доказал блестяще – превосходство динамита над винтовкой. Ни при одном мятеже здесь не было убито и ранено сразу столько полицейских, как в этом случае одной бомбой. Как истинный террорист, бомбометатель сделал только одну ошибку – выбрав время, когда собралась толпа рабочих, на которых полиция могла сорвать зло. Если необходимо требовать свободы слова силою, то борьба должна заключаться в ряде актов отдельных динамитчиков. Время вооруженных восстаний прошло. Их слишком легко подавляют.

Есть два способа вызвать угнетенные классы на насилие; один принадлежит так называемым революционерам, которые прямо советуют им применять силу; другой, гораздо более опасный, принадлежит так называемым друзьям порядка, которые не оставляют им иного выхода, кроме силы. Эти две партии, с виду враждебные, в сущности играют друг другу на руку, к ущербу истинных революционеров и истинных друзей порядка, знающих, что сила ничего не решает, и что ни один вопрос не бывает решен, пока его не решат правильно. Точно так же, как свобода есть мать порядка, государство – мать насилия.

Сила правого дела перед тиранией состоит в том, что, покуда оно неповинно в нападении, оно пользуется народной симпатией и поддержкой в случае преследований. Истинные анархисты преследуют свободу-цель свободой-средством. Если бы мы имели возможность идти своим путем, мы становились бы все сильнее и сильнее, пока государство не стало бы перед дилеммой: или нелицемерно уступить, или, начав преследовать мирных сторонников автономии, утратить народную поддержку и погибнуть. При существующих же обстоятельствах наш путь к победе будет, вероятно, гораздо более тернистым.

Не будем жаловаться на несправедливости, чинимые государством, если не желаем этим обнажить перед народом всю их чудовищность и побудить его сбросить с себя гнет тирании. Анархия вызвала государство на бой. Государство приняло вызов. Поединок этот будет не на жизнь, а на смерть.

Мы победим; мы должны победить!

Ибо, как говорит Прудон, «подобно древней Немезиде, которую не могли склонить ни мольбы, ни угрозы, революция шагает вперед неуклонной и тяжелой поступью по цветам, которые рассыпают перед ней ее поклонники, по крови своих борцов, через тела своих врагов».