Свобода на продажу: как мы разбогатели - и лишились независимости - [98]

Администрация США также рассматривала адвокатов, представлявших интересы узников Гуантанамо, как своих противников. Один высокопоставленный правозащитник рассказал мне, что его и представителей пяти других организаций в начале 2007 года пригласили на странную встречу с Джоном Беллинджером, советником госсекретаря по юридическим вопросам, чтобы поговорить о «Патриотическом акте». Беллинджер сказал им, что «у их групп в руках мегафон», который могут услышать в Европе и за ее пределами; поэтому им следует проявлять «здравомыслие», выбирая, о чем говорить.

Антипатриотическая и потенциально антиправительственная сеть, таким образом, включала не только неправительственные организации, но и адвокатов, журналистов, профсоюзных деятелей и ученых. Даже избиратели не были защищены от давления. Дик Чейни отреагировал на победу в штате Коннектикут кандидата, выступавшего против войны, заявлением, что этот результат должен придать храбрости «представителям Аль–Каиды'», которые «ставили на то, что в конечном счете они могут сломить волю американского народа».

— Политика Соединенных Штатов состоит в том, чтобы добиваться роста демократических движений и институтов в каждой стране и культуре и поддерживать его, чтобы покончить наконец с тиранией в нашем мире.

Буш начал свой второй президентский срок в январе 2005 года с инаугурационной речи, в которой центральным был вопрос о свободе и безопасности во всем мире. На этот раз он победил честно, с небольшим преимуществом, вполне достаточным для избирательной системы США. Большинство американцев открыто подтвердило, что одобряет его подход. Без тени иронии Буш заявил о своем убеждении, что «в долгосрочной перспективе нет справедливости без свободы и не может быть прав человека без человеческой свободы».

Безо всяких сомнений, это был лидер, который провозглашал достоинства свободы, одновременно поддерживая процедуры (пытки, секретную перевозку подозреваемых, незаконное прослушивание), которые намеренно лишали людей этой свободы. До окончания срока президентских полномочий Буш был уверен, что служит делу свободы. То же самое относится к Блэру и другим мировым лидерам. Те же, кто угрожал или хотя бы сомневался в их специфической интерпретации свободы, заслуживал лишения или ограничения свободы.

Тем не менее по истечении нескольких месяцев после победы на выборах 2004 года администрация Буша впала в панику. Политическая ситуация не изменилась. Что же произошло? Кто лучше ответит на этот вопрос, чем Фрэнсис Фукуяма, человек, в начале 90–х годов объявивший о «конце истории»? Я давно хотел обсудить с ним соображения о неизбежном триумфе демократии, его безусловную поддержку войны в Ираке и последующее резкое осуждение режима Буша. Фукуяму критиковали в либеральных кругах за политические «колебания», но когда мы сидели в семейном ресторане в одном из типичных уютных, сонных городов в Виргинии, я был не в состоянии отказать в уважении человеку, который никогда не искал легких путей.

Мы говорили о России и Китае, государствах, которые, по мнению Фукуямы, находятся в середине «авторитарной модернизации», обсуждали его утверждение о корреляционной зависимости между экономическим ростом и развитием демократии. Мы говорили о «цветных революциях» на Украине, в Грузии, в других местах, которые бодро приветствовали поборники демократизации. Фукуяма рассказал, почему он выбрал в своих лекциях в качестве хрестоматийного примера политического развития Украину, а не Ирак или другую страну, где провалился американский эксперимент. Мы говорили о роли демократии, о том, является ли она, то есть свободные выборы, самоцелью либо средством для распространения либеральных ценностей, и что ценнее — демократия как процесс либо как конечный результат. Больше всего мне хотелось поговорить с ним о состоянии свободы в Америке. Он рассказал:

Демократический процесс в целом испорчен инструментальным использованием демократии, в частности в Ираке… Это подорвало моральный авторитет Америки как силы, противостоящей авторитаризму. Парадокс заключается в готовности государства, которое представляет себя бастионом свободы, допустить пытки и подрыв гражданских свобод.

Многие политики, далекие от верхушки неоконсерваторов, способствовали подавлению свободы. Даже когда у них появлялась возможность пресечь злоупотребления администрации Буша, многие так называемые либеральные политики предпочитали не делать этого. Когда дело доходило до выполнения Конгрессом его основной функции — служить противовесом исполнительной власти, он оказывался не в состоянии делать это. В течение первых шести лет пребывания Буша на посту президента демократы жаловались на то, что у них связаны руки из‑за доминирования в парламенте республиканцев. Подождите, говорили они, вот получим мы большинство в парламенте! Это произошло в конце 2006 года. В октябре уходящий на каникулы Конгресс принял закон о комиссиях военных судов, который упростил доказывание вины «вражеских комбатантов». Демократическое меньшинство, как всегда, оказало незначительное сопротивление. В последующие два года, когда обе палаты находились под контролем демократов, мы были свидетелями одного из наиболее значительных наступлений на гражданские свободы за весь период правления Буша. Снова и снова, как только очередной законопроект выносился на рассмотрение, чтобы дать администрации санкцию на проведение секретных акций либо на их продолжение, он получал большинство голосов в обеих палатах.