Свобода на продажу: как мы разбогатели - и лишились независимости - [63]

Наибольшим вызовом свободе выражения являются законы, старые и новые, о «языке ненависти». Это проблема, за которую оказались вынуждены взяться другие многонациональные государства, включая Великобританию. Индийская конституция гарантирует свободу слова, налагая при этом «разумные ограничения», в частности требование не причинять ущерб отношениям между религиозными группами. Учитывая сложность межобщинных отношений, некоторая форма защиты могла бы считаться закономерной. Но ряд недавних примеров наводит на мысль, что, как и в других странах, суды в Индии интерпретируют более широко, чем раньше, понятие оскорбления. В феврале 2009 года редактор и издатель «Нью стейтсмен» в Колкате[31], одной из старейших индийских газет с достойной традицией защиты свободы слова, были арестованы после перепечатки комментария из британской газеты «Индепендент». Статья, которая восхваляла секуляризм и осуждала религиозную нетерпимость, особенно присущую исламу, вызвала ожесточенные протесты мусульман. Газета, которая годами боролась за свободу выражения, поспешно опубликовала извинения. Многие увидели в этой уступке символ более широкой проблемы: массового протеста, влияющего на действия правительства и привносящего в общественную жизнь новый настрой самоцензуры. Зачем создавать проблемы?

Тарун Теджпал — один из тех, кто редко поднимал, если вообще поднимал, этот вопрос. Он оставил традиционную журналистику, чтобы запустить расследовательский сайт «Техелка» (Tehelka). В течение нескольких недель он втянулся в полемику и завоевал известность в пределах страны. Команда «Техелка» разработала операцию внедрения «Вест- Энд», в результате которой были получены видеозаписи, на которых несколько ключевых министров правительства и членов военного руководства получают крупные взятки за подписание военных контрактов. Многие комментаторы отреагировали на эту сенсацию так: что же здесь нового? Но те, кому было что скрывать, оказались менее безразличными: Теджпал едва уцелел при покушении в апреле 2001 года. Тем временем правительство начало кампанию по дискредитации его расследования. После обнародования записей министр обороны ушел в отставку, но позднее был восстановлен в должности. В 2004 году Теджпал также начал выпускать журнал, взяв на работу до 40 журналистов. Тремя годами позднее его команда сделала видеозаписи, на которых ряд политиков, бизнесменов и полицейских бахвалились тем, как они наблюдали за убийствами и изнасилованиями мусульман в Гуджарате в 2002 году (та же бойня, обстоятельства которой расследовал журнал Тисты Сеталвад).

Меры безопасности у Теджпала даже более жесткие, чем у Сеталвад. Его офис на юге Дели охраняется круглосуточно, при нем находятся вооруженные полицейские, работающие посменно днем и ночью. Его офис и дом защищены мешками с песком — от обстрела. Его деятельность часто на грани закрытия. «Это чудо, что мы еще работаем в разных направлениях», — говорит он. Через две недели после того, как он опубликовал статью о событиях в Гуджарате, два спонсора отказались от помощи журналу. Хотя, по словам Теджпала, его никогда не перестает приятно удивлять число богатых, которые хотят помочь:

Люди понимают, что свободная пресса жизненно важна для демократии, и хотят, чтобы эта информация становилась достоянием публики. Но в то же время они не хотят, чтобы что‑то мешало их образу жизни. Это тот компромисс, который по нраву среднему классу.

Теджпал указывает на разрыв между конституционными основами индийской демократии и свободами, которые она обеспечивает. «Люди за рубежом введены в заблуждение гандистскими вывертами, — говорит он, используя неизбежную крикетную аналогию. — Миф о толерантности остается в силе. В действительности из‑за нашего отношения к кастам, гендерному вопросу, детям и классам мы, несомненно, одно из самых бесчеловечных свободных обществ в мире». Бедняки, указывает он, годами жили в страхе перед террористами, преступностью, межобщинным насилием и насилием со стороны государства: «Когда вы на границе жизни и смерти, вы меньше можете потерять при внезапной вспышке насилия и потому меньше беспокоитесь, когда она происходит».

«Столкновение с полицией» — так объясняют чью‑либо смерть от рук полицейских. Каждый раз в качестве официальной версии указывается, что убитые были боевиками или «разыскиваемыми лицами», которых застрелили прежде, чем они сами успели открыть огонь. Эти «столкновения» часто инсценируют, подбрасывая оружие на место преступления. Попытки привлечь полицейских к ответственности редко увенчиваются успехом. В штате Андхра–Прадеш суд первой инстанции постановил, что полицейские расправы должны квалифицироваться как убийство. Постановление было незамедлительно отменено Высшим судом штата. Прежние руководители полиции объясняли, что «расстрельные команды» необходимы для того, чтобы защитить общество от преступников, которых нельзя покарать судебным порядком из‑за их юридических или политических связей. Другими словами, полиция способствует демократическому процессу. Конфликт возникает только в случаях, когда убивают заведомо невиновного. Примерно за 30 лет эти «столкновения» со стрельбой на поражение сделались обычными в главных городах и, согласно опросам, чрезвычайно популярны у населения. Журналистов и телерепортеров регулярно приглашают на место происшествия либо рассылают им подробные пресс–релизы с описанием произошедщего и героизма полицейских. Эти случаи почти никогда не расследуются.