sВОбоДА - [60]

Хотя, несколько раз Аврелия заставала его с отцом Драконием — угрюмым попом, бывшим советским прокурором, а ныне — думским депутатом от КПРФ. Отец Драконий тоже пытался по-своему объединить мир и сортир — православие и коммунизм, и, насколько могла судить Аврелия, частично в этом преуспел, торжественно открыв недавно в центре Москвы недалеко от Пушкинской площади первый «православный коммунистический храм». Там Иисус Христос и Сталин смотрели друг на друга из разных углов, а между ними в недоумении пребывали Бог-отец и голубь (Святой Дух).

…Аврелия никогда не откровенничала с отцом, видела его редко — он почти не жил в семье. Но отец, в отличие от матери, знал ее тайну и, что удивительно, совершенно не пытался воздействовать на дочь, понуждать ее к добродетели.

В молодые годы Аврелия не сильно над этим размышляла, ей, в общем-то, было плевать на пропадавшего в лагерях отца-диссидента. Но однажды она убедилась, что дело тут не в равнодушии отца, а в том, что он любил ее такой, какой она была, а не — какой (теоретически) могла бы быть. Отец понимал, что судьба сильнее человека и, более того, различал «людей судьбы», которых не сказать, чтобы было много, и «людей без судьбы», которых было без числа. «Люди судьбы», должно быть, представлялись ему инструментами, с помощью которых высшие силы пытались исправить протекающий мир-сортир. «Люди без судьбы» — сбегающей вниз по фаянсовой глади водой, бесследно исчезающей в сливной трубе. Он любил дочь, пусть даже во вторую, безоговорочно пропускающую судьбу вперед, очередь.

Аврелия вспомнила, как много лет назад (она тогда училась на первом курсе в институте) решила «развести» на немалую по тем временам сумму — две тысячи долларов — одного своего, в общем-то, случайного, поклонника. Поклонник был старше ее на двадцать лет, не отличался уверенной потенцией (каждый раз Аврелии приходилось вдохновенно трудиться, чтобы привести его вялое «орудие» в надлежащее состояние), но самое главное — был недопустимо заторможен насчет подарков. Аврелия встречалась с ним уже больше месяца, но дальше тощих букетов и посиделок за чашкой кофе дело не двигалось.

Укропчик тогда только начинала карьеру «менеджера торгового зала» в ювелирном салоне «Bvlgari».

Аврелия рассудила, что хватит поклоннику (он работал в каком-то совместном предприятии, так что деньжата должны были водиться) «включать дурака», и — после мучительных двухнедельных переговоров — согласовала с ним «коридор стоимости» подарка. Поклонник пытался погасить свет в коридоре, чтобы Аврелия не могла в темноте как следует рассмотреть подарок. Но она не снимала руки с выключателя.

Дело представлялось простым, как обед в столовой самообслуживания. Аврелия заводила поклонника в салон «Bvlgari», выбирала на витрине колечко за двести долларов. К ценнику колечка «менеджер торгового зала» Укропчик предварительно дорисовывала нолик. После необходимых процедур — осмотра колечка и примерки — Аврелия давала «добро» на покупку. Укропчик получала на кассе две тысячи долларов, чек же пробивала на двести. Аврелия, осыпая поклонника поцелуями, надевала на палец кольцо, убирала коробочку с чеком в сумку.

Вот, собственно, и все.

Однако судьба предложила другой сценарий. Вместо водевиля — детективно-психологический триллер в трех действиях.

В первом действии Аврелия и поклонник ровно без одной минуты два вошли в салон «Bvlgari» на улице Богдана Хмельницкого, недавно переименованной в Солянку. С двух до трех салон (по советскому еще обычаю) закрывался на обед. Укропчик натурально изобразила на лице досаду, но согласилась обслужить посетителей, несмотря на начавшееся обеденное время. Лишних покупателей в зале не было. Почему-то поклоннику сразу не понравилась Укропчик. «Вы давно здесь работаете?» — вдруг спросил он. Услышав вопрос, Аврелия поняла, что номер с чеком не пройдет, но судьба как будто пролила ей под ноги подсолнечное масло, и Аврелия, как несчастный Берлиоз в романе Булгакова «Мастер и Маргарита», заскользила по маслу судьбы в угодную судьбе сторону. «Что за бред? — как сквозь сон услышала она злобный голос поклонника. — Оно не может стоить две тысячи долларов! Я два года работал в представительстве «Ювелирэкспорта» в Ботсване! Позовите старшего!»

Сволочь, успела подумать Аврелия, а мне говорил, что в посольстве в Лиссабоне! Она вдруг словно увидела со стороны, как ее лицо белеет от гнева, а широко открытые глаза с ужасом смотрят на несчастную Укропчик.

Я должна ей помочь! — Аврелия покачала головой, но получилось так, что будто бы она — честная покупательница — отказывается верить в то, что в салоне уважаемой фирмы «Bvlgari» могут работать мошенники, точнее мошенницы. Аврелия опустилась в кресло, закрыла глаза. Она теряла контроль над ситуацией. Надо что-то делать, стучало в голове, но что?

Сквозь накрашенные ресницы, заштриховавшие в косую линейку окружающий мир, она увидела, что в зале появились встревоженные начальник салона и охранник. Укропчик пыталась что-то объяснить, но охранник уже крепко взял ее под руку, повел вместе с начальником и гневно тыкающим пальцем в ценник поклонником Аврелии в служебное помещение. Другой охранник, скрестив руки, встал у стеклянной двери, мрачно уставившись на Аврелию. Он был прост, как щеколда на этой самой двери, а потому не сомневался, что она «в деле» и с интересом ждал, как будут развиваться события дальше.