Свобода или смерть: трагикомическая фантазия - [5]

Ангел стоял

Возле кровати —

Как санитар

В белом халате.

— Цыц! — убеждал, —

Что ты кричишь-то?..

Ты же у нас

Храбрый мальчишка.

Взял и унес

В звездные дали —

Только меня

Здесь и видали.

Это конец,

Это финита.

Был Леонид —

Нет Леонида…

Я уплывал

В душной сирени,

У трубачей

Губы серели.

Им недосуг —

Им бы удрать бы:

Кто-то их взял

Прямо со свадьбы.

Больно нужна

Им панихида, —

Был Леонид,

Нет Леонида…

Горный аул

Слушал «Аиду»,

Наш мюзик-холл

Плыл во Флориду.

В тысячный раз

Шел образцово

Детский спектакль

У Образцова.

Ни у кого —

Грустного вида, —

Был Леонид,

Нет Леонида…

Все как всегда,

Все по привычке —

Люди, мосты

И электрички.

Что за напасть?

Что за немилость?

В мире ничто

Не изменилось.

Значит — судьба,

Значит — планида.

Был Леонид —

Нет Леонида.

1967

Я заметил, что за мной шпионят вещи

Я заметил, что за мной шпионят вещи,

Смотрят так многозначительно и веще,

Будто молча обещают Страшный суд,

Будто что-то и куда-то донесут.

По квартире пробираюсь воровато:

Значит, в чем-то я виновен, вероятно?

Вон часы. На прежнем месте. На стене.

Почему ж от них мурашки по спине?

Я неведением просто измочален.

Перестаньте шантажировать молчаньем!

Но молчит и улыбается в ответ

Холодильник, ироничный, как Вольтер…

1967

Удача

День закончен — и кисть до утра

Остывает светло и натруженно…

Головешкой ночного костра

В темноте догорает натурщица…

Я гляжу на законченный труд

И, как это случается издавна,

Понимаю, что новый этюд —

Это в общем не новая истина.

Но я счастлив, как юный жених,

И танцуется мне, и хохочется:

Я сегодня остался в живых

На войне, именуемой творчество!..

Уцелевший, стою у холста,

Полный солнца, любви и смятенья.

…Уважайте удачу, когда

Неудача была бы смертельна!

1967

Компромисс

Я себя проверяю на крепость:

Компромиссы — какая напасть!

Я себя осаждаю, как крепость,

И никак не решаюсь напасть.

Не решаюсь. Боюсь. Проверяю.

Вычисляю, тревожно сопя,

Сколько пороху и провианту

Заготовил я против себя.

Но однажды из страшных орудий

Я пальну по себе самому,

Но однажды, слепой и орущий,

Задохнусь в непроглядном дыму…

И пойму, что солдаты побиты,

И узнаю, что проигран бой,

И умру от сознанья победы

Над неверным самим же собой…

1967

В наш трехдневный краткосрочный отпуск

В наш трехдневный краткосрочный отпуск,

Презирая жалкую корысть,

Мы в бюджетах пробиваем пропасть,

Что ничьим наследством не покрыть.

Отпуск! Мы хмелеем и хмуреем,

Нас бросает в холод или в пот,

Мы не сознаем, за коим хреном

Нас несет в ночной аэропорт…

Пензенцы, клинчане, одесситы,

Знаю, что на родине, что там

Мчат вас одинокие таксисты

К беспокойным аэропортам…

…Я толкусь в малаховских буфетах,

Лопаю икру и огурцы…

Немо, как у пушечных лафетов,

У прилавков стынут продавцы.

Дрыхнут, не добравшись до калиток,

Жертвы необузданных страстей,

И рычат цепные монолиты

На подворьях дачных крепостей…

Я, как блудный сын из старой притчи,

Получить прощение хочу.

Я лечу в Москву на электричках,

На попутных «газиках» качу.

Я с тобой не виделся два года —

Понимаешь, целых долгих два…

Плюнь ты на нелетную погоду —

Смилуйся, прими меня, Москва!..

1967

Ипподром

…Вот впереди, других сминая,

Сосредоточенно смурная

Несется лошадь, чуть дыша!

Она летит по чьим-то судьбам,

И дребезжит ларьком посудным

Ее усталая душа…

А некто, толстый и вспотевший,

Азартно машет тюбетейкой:

Мол, кто же первый, как не ты!.

Толпа и впрямь теряет шансы,

И разверзаются, как шахты,

До легких высохшие рты.

Она не знает, эта лошадь,

Зачем ей нужно облапошить

Своих зачуханных подруг,

Одно известно ей покуда:

Необходимо сделать чудо —

И дотянуть последний круг!..

…Люблю пустые ипподромы,

Когда неспешны и подробны

Они вершат свои дела…

Жокей расседлывает лошадь

И тихо, чтоб не потревожить,

Снимает нимб с ее чела…

1968

Рекрутская песня

Разбойная пирушка,

Измятая подушка, —

Случайная подружка

Уснула, как сурок…

И с первыми лучами —

С котомкой за плечами —

В тревоге и печали

Ты выйдешь за порог!..

Ать-два!

Ать-два!

Ать-два!

Капрал тебе, бедняге,

Поднес ведерко браги,

Перо и лист бумаги, —

Адье — и был таков…

А утром — взятки гладки,

Печать — и все в порядке,

И ты уже в десятке

Таких же дураков!..

Ать-два!

Ать-два!

Ать-два!

И нет к семье возврата,

И нет к стрельбе азарта,

Сегодня жив — а завтра

Сколачивают гроб…

В казарме ждут к обеду,

И ты кричишь: приеду! —

И в полдень, в ту же среду

Получишь пулю в лоб!

Ать-два!

Ать-два!

Ать-два!

1968

Подарок Андерсена

Ты не веришь в таинственность радуги

И загадок не любишь совсем.

Ты сегодня сказал мне, что яблоки —

Это тот же коричневый джем.

И глаза у тебя улыбаются,

И презрительно морщится нос.

Ведь у взрослых ума не прибавится,

Если к ним относиться всерьез.

Ты не числишься в сказочном подданстве

На седьмом от рожденья году.

Это яблоко — самое позднее

Из оставшихся в нашем саду.

Это яблоко — солнечной спелости,

Как последний счастливый обман,

Дарит Вашей Взрослеющей Светлости

С уважением — Ганс Христиан.

1968

Человек начинал говорить

…А началом явился испуг

От нечаянно хрустнувшей ветки…

И дремучий немыслимый звук

Шевельнулся тогда в человеке…

Человек начинал говорить!..

И не в силах бороться с искусом

Обнаружил великую прыть

В овладении этим искусством.

Он придумывал тысячи тем,

Упиваясь минутным реваншем.

Говори-и-ть! — А о чем и зачем —

Человеку казалось неважным.

Он смолкал по ночам, но и тут —