Свобода. Храбрость быть собой - [49]

Стэнли Джонс мне сказал:

— Это могло повлечь огромные последствия. Если одно утверждение в Библии ошибочно, какая тогда может быть гарантия, что не ошибочны и все остальные утверждения?

Библия — это святая книга, пришедшая непосредственно от Бога. Ничего нельзя в ней изменить, ничего нельзя в ней исправить, ничего нельзя в нее добавить. А между тем за последние триста лет человек открыл столько вещей, противоречащих Библии.

Фактически, если вы будете расти в сознании, то неизбежно найдете, что написанное две тысячи лет назад или пять тысяч лет назад нуждается в постоянном исправлении. Но чего недостает религиям, так это храбрости — храбрости стать на сторону истины. И это касается не только христиан, то же самое верно в отношении индуистов, мусульман, евреев, буддистов, джайнов. Между их ментальностями нет никакой разницы.

Человек свободы свободен от прошлого. И человек свободы также свободен и от будущего, потому что вы не знаете, что случится в следующее мгновение. Как вы можете продолжать желать?..

Один старик умирал. Его четыре сына, каждый из которых жил отдельно, были очень богатыми людьми. Услышав, что отец умирает, они поспешили к нему

Отец умирал, испускал последний вздох в постели, и, сидя у самой его постели, сыновья стали обсуждать, как перевезти его тело на кладбище. Их заботил не отец — через несколько минут его не станет, не станет навсегда; нет никакой возможности, что они еще раз встретятся снова или узнают друг друга… но это их не заботило. Вот что их заботило: «Когда он умрет, как мы перевезем его тело?»

Младший из сыновей предложил:

— Он всегда хотел иметь «Роллс-Ройс». И у него достаточно денег, у нас достаточно денег, нет надобности в том, чтобы он страдал и подавлял это невинное желание. Самое меньшее, что мы можем для него сделать, это обеспечить «Роллс-Ройс, чтобы перевезти его тело на кладбище В жизни он был этого лишен, но, по крайней мере, в смерти пусть у него будет «Роллс-Ройс».

Второй сын сказал:

— Ты слишком молод и не понимаешь вещей, связанных с деньгами. Это сущее мотовство. Он мертв — повезешь ты его на «Роллс-Ройсе», или на грузовике, это для него не будет иметь никакого значения. Он никак не сможет об этом узнать: зачем напрасно тратить деньги?

А денег нужно было не так много — просто чтобы нанять «Роллс-Ройс»; речь не шла о том, чтобы его купить. Он сказал:

— Я считаю, что дешевый грузовик сгодится не хуже любого «Роллс-Ройса» — для мертвых это не имеет значения.

Третий сын сказал:

— Ты тоже еще не достиг зрелости. Зачем заботиться о грузовике, когда муниципальная санитарная служба принимает — бесплатно — любого нищего, который умирает? Просто положите его на дорогу! Утром муниципальный грузовик, со всем остальным мусором, возьмет его бесплатно. Дадим ему бесплатно покататься! Какое имеет значенне для мертвого человека, муниципальный это грузовик, нанятый грузовик или «Роллс-Ройс»?

В это самое мгновение старик открыл глаза и спросил:

— Где мои туфли?

Они были озадачены:

— Что ты собираешься делать с туфлями? Ты же умираешь.

Он сказал:

— Я все еще жив и, может быть, могу дышать еще некоторое время. Просто принесите мне туфли; я пойду на кладбище пешком. Это самый дешевый и самый здравый способ. Все, что вы предлагаете, — экстравагантное мотовство.

Люди могут иметь деньги, и деньги становятся их оковами. Люди могут иметь престиж, и престиж становится их оковами. Кажется, в продолжение всего прошлого человечество разрабатывало способы улучшения собственных цепей, но даже если цепь золотая, она все же остается цепью. Внешняя свобода — это лишь непрерывный обман всего человечества политиками.

Свобода — это ваше индивидуальное дело. Она абсолютно субъективна. Если вы выбрасываете весь мусор прошлого, все желания и амбиции, относящиеся к будущему, в это самое мгновение вы свободны — свободны, как птица на крыле, и все небо — ваше. Может быть, даже небо — не предел.

Но человек так влюблен в собственное несчастье, что не может понять идею свободы, потому что быть свободным — значит быть свободным от несчастья. И кажется, человек боится быть свободным. Он хочет, чтобы на небе был некий отец, хотя бы для жалоб и молитв. Он нуждается в отце на небе, в Боге, который позаботился бы о нем. Без Бога в небе он чувствует себя заблудившимся ребенком. Это психологическая фиксация на отце. Поскольку вам нужна фигура отца, вы изобретаете Бога, который о вас заботится. Это ваше изобретение — определенный способ, которым вы поклоняетесь самим себе, окольным путем. Проще было бы просто поставить зеркало, стать перед ним, сложить руки и повторять любую молитву — на иврите, санскрите, арабском языке, греческом языке, латинском языке. Не говорите на языке, который вы знаете, потому что, если вы знаете язык, молитва покажется очень обычной. Если вы не знаете языка, это сообщает молитве элемент таинственности.

Ваше поклонение подобно тому, как если бы рабы славили тирана, который низвел их из человеческого существования в рабство, который может в любой момент их убить, потому что раб — это собственность, не человек. Тысячи лет многих форм рабства приучили вас так бояться быть свободными — тогда как это ваше право от рождения, ваше высочайшее блаженство Ваши так называемые храмы и синагоги, мечети и церкви — не символы свободы, это символы вашего рабства, ваших мертвых тиранов. Но даже разумные люди продолжают делать то же самое. Человеческая слепота, кажется, беспредельна.