Свиток мгновений - [10]

Не согреет душу блеск фонарей,

И за пристанью гудки кораблей,

Здесь совсем не так кричит детвора,

И рассветы не поют и ветра.

Не клянись, что ты решился вчера,

Своё прошлое забыть на ура…

Сколько стоят те пустые слова,

Когда пьяная в тоске голова?

С этим будешь жить, браток, иногда,

Ведь такая у чужбины беда;

Не кляни свою судьбу, не моли,

Как живёшь с надеждой, так и живи!

С чистого листа

Сияние веснушек милых —

Улыбкой одарит весна,

Разбудит радостью унылых

От зимнего седого сна.

Опять отступят сожаленья —

Им тоже свой отмерен век;

Душа отметит вновь рожденье —

Ведь им живёт лишь человек!

Всё так не ново год от года,

Но возвращенье неспроста…

Чему-то учит нас природа,

Начав всё с чистого листа.

Навсегда…

Лёгкий шелест поступи твоей

Уплывал весенним ручейком,

Собирая вереницу дней,

Забирая навсегда, тайком.

Так хотелось крикнуть: «Подожди!» —

Только б не прощаться в этот раз,

Но слова запутались в груди,

Усмиряя крик в вечерний час.

И, наверно, нет ничьей вины

В том, что не остались мы вдвоём,

Просто превратились наши сны,

В явь, что мы разлукою зовём.

В окнах зажигаются огни…

Снова встречи будут и потом —

Лучик столь заждавшейся любви

Вновь осветит твой остывший дом.

О, жизнь

О, жизнь — пролетевшие годы,

Сгоревшая явь в огне…

Змеёй проползали невзгоды,

Удачи мерцали во тьме.

Умом не понять эту муку

И сердцу её не вместить…

Дорога рождает разлуку

В то время, когда нам любить.

И время не лечит печали —

Наверное, это судьба.

Мы долго с тобою молчали…

Но как нам нужны те слова!

О, жизнь — пролетевшие годы,

Уплывшие, словно во сне…

Любовь — это тоже невзгоды

И солнце в открытом окне.

Не гляди на меня так строго

Не гляди на меня так строго,

Не ломай за спиною руки,

Мы с тобою в долгу у Бога

За непонятый миг разлуки.

Я напился хмельной свободы

Всё лелея шальные страсти,

Но не зал что в суме невзгоды

Перевесят улыбку счастья…

Отчего уходят мужчины,

Отводя от любимых взгляды?

Ведь не стоят того причины,

Разбросавшие соль утраты.

Как же сердцу бывает трудно

От своих же дурных желаний —

Не хочу больше жить подспудно

С удилами своих скитаний!

Я себя до конца растрачу

Для тебя, за все годы тлена,

Мы пригубим вино за удачу

И забудем, что есть измена…

Только если отпустят горы,

Да враги не предъявят счёты;

Звёзды жгут, бередя просторы

Перед боем десантной роты.

Чудо рождества

Смахнув рукой снежинки с капюшона

Ты прошептала: «Чудо Рождества…»

И потянула прочь меня от дома —

В мерцанье улиц, что видны едва…

Нас провожали взглядом переулки,

Застывшие в дыханье чистоты

Под звук шагов таинственных не гулких,

Ронявших в даль пушистые следы.

А снег парил, стелился под ногами,

Сверкая в свете тусклых фонарей,

Не ведая, что ночью сделал с нами,

Смешав все чувства словно чародей!

Блаженны те дворы, где нас не знали,

Где не шумела пёстрая толпа…

Лишь блеск огней укрывшихся в вуали —

Пророчил нам, что видит всё судьба.

Казалось, мы от счастья захлебнулись

И полночь нас уверить в том смогла,

Когда по захмелевшим нотам улиц

Разлили песнь свою колокола…

На окне в соседнем доме

На окне в соседнем доме кто-то сдвинул занавески,

Оградив от любопытства свой размеренный досуг…

А пониже на четвёртом, тени свились в лунном блеске,

Отдаваясь наслажденью от касаний нежных рук.

Свет разбуженный мерцает, захватив игрой моменты,

Очень ценные картинки для прицела зрячих глаз:

Быт, интимные советы, вспышки споров, комплименты

С окон дома просвещают, чем живут здесь в поздний час.

С каждым мигом люди ближе, даже смысл интонаций

Мне становится понятней, будто с ними слился слух…

И, естественно, занятно видеть смену декораций,

Драмы скомканных сюжетов и любовь незримых двух.

Жизнь проносится на кадрах этой «пёстрой киноленты»,

Так привычно и банально, несмотря на глубь страстей…

И становится мне грустно оттого, что лишь фрагменты

Сохраняет память наша без осмысленных частей.

Шуршали листья…

Шуршали листья под ногами,

Вновь потревожив тишину

И устремлялись вслед за нами

Уже не склонные ко сну.

Не зная чудесам предела

Всё раскрывалась красота —

И звонко в вышине пропела,

Раскрыв волшебные уста.

Разлилось золотое диво —

Теплом, лаская всё вокруг,

А сердце вспыхнуло игриво

От близости горячих рук.

(Ах, эти солнечные сети!) —

Нас не доверили словам…

В объятьях нежных словно дети

Мы отдавались небесам!

Мир стал другим

Мир стал другим — не лучше и не хуже,

Но что-то там внутри случилось с ним:

Он то вскипал, то мог припомнить тут же,

Что сам по жизни странник — пилигрим.

Ведь он не стар и плоть его моложе

Далёких звёзд, которым отдан свет…

Он так хотел забыть в нелёгкой ноше

Миноры красок и ухмылки бед.

Но всякий раз на дне сумы дорожной

Он находил, что так забыть хотел…

И сокрушался: «Как же с этим можно

Осилить даль за гранью звёздных тел?!»

Мир тряс суму, ссыпая груз на земли,

Смешав с любовью боль и ком обид…

А на вопрос: «Куда пришёл и с тем ли?» —

В ответе слышал только горький стыд.

Он вновь и вновь искал свои ошибки,

Пытаясь в прошлом ухватить их след,

Но получалось как-то очень зыбко,

Ведь след терялся в сотнях тысяч лет…

Устав от снов, он грусть делил с ночами,

Желая в чём-то оправдать себя…

И слёзы лил не каплями — ручьями,

Всё шёпотом кого-то в дом зовя…

Кого он звал — свой рок, а может Бога,

Желая им доверить тайный грех?