Свисток - [34]

Самые красивые броски парадоксальным образом являются в большинстве случаев следствием ошибок в оценке ситуации. Удар в верхний угол ворот практически не берется. И только если я выбрал неправильную позицию, расположившись очень близко к углу обстрела, то смогу отразить такой мяч. «Тони снова взял неберушийся», – говорят болельщики. Если бы они знали!

С другой стороны, меня упрекают в ошибках, которых я не совершал. К примеру, Мюнхен, сентябрь 1986-го: игрок «Баварии» подает угловой. Ганс-Петер Ленхофф вообще забывает о своем подопечном. К тому же он промахивается мимо мяча. Я знаю, что у меня практически нет шансов, и все же пытаюсь помешать нападающему баварцев нанести удар головой. Бросаюсь вперед. Увы, напрасно. И при этом я же оказываюсь виноватым. В том числе и в глазах наблюдавшего за матчем Беккенбауэра.

Рольф Герингс принадлежит к тем немногим, чью критику я воспринимаю всерьез и принимаю полностью. Каждый понедельник он анализирует прежде всего мою субботнюю игру. Затем мы вместе пытаемся устранить промахи путем соответствующей тренировки рефлексов. Рольф умеет обращаться со мною. Он воздерживается от того, чтобы чересчур энергично тыкать мне в нос моими недостатками, и старается развить мои сильные стороны. К ним относится и мой по-настоящему сильный бросок мяча. Под строгим надзором Рольфа я пытаюсь попасть мячом в удаленные на 60 метров мишени, изображающие игроков моей команды. Бросок за броском до боли в руках. Пока в глазах не потемнеет.

Другая область интенсивных и специфических тренировок – единоборство вратаря и нападающего. Мы отрабатываем его тысячу, десять тысяч раз, обращаемся при этом даже к математическим формулам. Не так трудно рассчитать, как лучше перекрыть ближний или дальний угол, как свести до минимума площадь ворот, которую может поразить форвард. Проигрываем вместе сотни возможных позиций и вариантов. Сначала на доске, затем на поле. До тех пор, пока расчетные позиции не станут рефлексами, войдут в мои плоть и кровь. В настоящей игре не будет времени, чтобы вычислять углы. Расчет становится рефлексом, но только спустя годы кропотливой и ежедневной работы над самим собой.

Особенности моего вратарского стиля таковы – хорошая позиционная игра, способность сократить для противника угол обстрела, урезать его. Я остаюсь в моей штрафной, защищаю свою суверенную территорию до последнего, всеми методами, вплоть до отчаянного прыжка в ноги атакующего. Ни дать, ни взять «смертник».

Воспоминания о тесной комнатке моего детства играют для меня важную роль; и по сей день меня преследует боязнь замкнутого пространства. Мне необходим воздух, нужен простор, я должен вновь и вновь убегать от своей клетки на зеленом газоне. Вон из ворот, прогуляться до средней линии, иначе штанги упадут мне на голову, а сетка задушит меня. Как самый одинокий из одиннадцати игроков, я ищу контакта с моими друзьями, выхожу во время атак далеко вперед вслед за ними и в случае необходимости тут же возвращаюсь. Я болельщик, игрок, вратарь, а иногда еще и режиссер. Будь я только болельщиком в воротах, минуты ожидания стали бы для меня невыносимо долгими.

«Ты должен оставаться в воротах», – вдалбливали мне в пору моего появления в сборной. Но очень скоро коллеги и тренер Дерваль осознали, что это противоречит моей натуре. И они признали, что для моего прежнего тренера Ринуса Михелса было принципом: «Дистанция между вратарем и свободным защитником должна быть всегда постоянной». Это абсолютно правильно. Соперник только тогда по-настоящему опасен, когда он атакует и приближается к 30-метровой зоне. Так почему же дистанция, отделяющая вратаря от либеро, будет равняться 60 метрам, в то время как моя команда атакует? Гол с другой половины поля мне не забьют. Мне необходимо свободно идти вперед, особенно как капитану команды. И в будущем я оставлю эту свободу за собой.

Сто тысяч раз во всех возможных вариантах я отрабатывал умение отбивать кулаками и добился того, что теперь могу отбить мяч к середине поля и разрядить таким образом опасную ситуацию.

Введение мяча рукой и действия кулаками требуют интенсивных упражнений с гантелями для укрепления мускулатуры плеча и предплечья. Я их проделывал. В прежние времена я действительно выглядел, как бутылка кока-колы. Бесформенным и тощим. Сегодня я обладаю фигурой атлета с широким торсом. Мои бедра, конечно, развиты не так, как у Румменигге, но ему, полевому игроку, они и нужны больше, чем мне в воротах.

Я предоставил фору другим с самого моего рождения. Речь о моих строптивых Х-образных ногах. В состоянии статистики мои суставы в невыгодном положении, если сравнивать их с нормально сложенным телом. Профессор Шнайдер, как я уже сказал, предписал мне специальные упражнения, которые и помогает мне делать Рольф Герингс. С медицинской точки зрения я являю собой таким образом почти чудо. Конечно, я не выдержал бы таких нагрузок без интенсивной тренировки и уж наверняка не сумел бы провести подряд 75 международных матчей. Я стараюсь защитить свои кости от ударов солидными, накачанными пакетами мышц.