Свинцовый вердикт - [59]

— По вашему мнению, что это может означать?

— Составной перенос остатков. Первый произошел, когда Эллиота со скованными руками поместили на заднее сиденье машины «четыре-альфа». После этого вещества оказались у него на ладонях и предплечьях, а затем, когда наручники сняли, часть этих веществ попала вследствие обычного движения рук на переднюю поверхность куртки.

— Скажите, доктор, по вашему мнению, существует ли какая-нибудь иная возможность получить такой рисунок ОПГ при применении огнестрельного оружия?

— Нет, ее не существует.

— Большое спасибо, доктор Арсланян. У меня вопросов больше нет.

Я возвратился на свое место за столом, и Уолтер Эллиот прошептал:

— Я еще ни разу в жизни не потратил десять тысяч с таким толком.

Я подумал, что и я сам неплохо поработал. Голанц попросил судью объявить перерыв на обед. И я понял, что оружия в его арсенале осталось немного, иначе Голанц выпалил бы из него сразу после показаний моей свидетельницы.

После того как судья и присяжные покинули зал, я подошел к столу обвинения. Голанц записывал в блокнот какие-то вопросы.

— Что? — спросил он.

— Ответом будет «нет».

— На какой вопрос?

— На просьбу, с которой вы собираетесь к нам обратиться, — о сделке с прокуратурой.

Голанц усмехнулся:

— Вы шутите, Хэллер. Да, ваша свидетельница произвела сильное впечатление. Но до конца процесса еще очень далеко.

— Кроме нее у меня имеется капитан французской полиции, который завтра покажет, что Рильц сдал семерых самых опасных и мстительных людей, какими этот капитан когда-либо занимался. И двое из них в прошлом году вышли из тюрьмы.

Голанц положил ручку на стол:

— Да, я разговаривал вчера с капитаном Клузо.

— А куда подевались немцы? — спросил я.

— Я попросил их приготовиться к тому, что вы построите защиту на попытках вывалять в грязи память об их сыне и брате, используя проблемы, с которыми Иоганн столкнулся во Франции, и изображая его немецким жиголо, совращавшим богатых женщин и мужчин по всему Малибу. И знаете, что ответил отец?

— Нет, но вы же мне сейчас скажете.

— Что они по горло сыты американским правосудием и хотят возвратиться домой.

Я попытался придумать какой-нибудь остроумный ответ. Не получилось.

— Ничего, — сказал Голанц, — о приговоре я их извещу.

Я вышел в коридор и увидел моего клиента в кольце репортеров. Он работал со своим «большим жюри» — с общественным мнением.

— Все то время, которое они потратили на меня, настоящий убийца разгуливал на свободе! — говорил Эллиот.

Я собрался было увести его от журналистов, но меня перехватил Киско.

— Иди-ка за мной, — сказал он.

Мы отошли по коридору от людской толпы.

— В чем дело, Киско? А я все думал, куда это ты подевался.

— Я получил сообщение из Флориды. Хочешь узнать, что в нем говорится?

Я уже пересказал Киско историю Эллиота о том, что он представляет здесь так называемую «организацию». Эллиот, когда он говорил об этом, казался мне искренним, однако на следующий день я напомнил себе о простом трюизме — врут все — и попросил Киско попытаться найти подтверждение этой истории.

— Слушаю, — сказал я.

— Я обратился к своему знакомому, полицейскому, который служит в Форт-Лодердейле. Человек он надежный, я ему доверяю. Так вот, семьдесят восемь лет назад дед Эллиота основал компанию, которая занималась морскими перевозками фосфатов; затем ею руководил отец Эллиота. Самому же Эллиоту марать руки не захотелось, и через год после смерти отца он компанию продал. В газетах писали, что он получил от продажи около тридцати двух миллионов.

— А что насчет организованной преступности?

— Ее в этой истории нет и в помине. Эллиот соврал.

Я кивнул.

— Хорошо, спасибо, Киско. Мы еще поговорим об этом.

Он направился к лифтам, а я остался стоять на месте, наблюдая за тем, как мой клиент разглагольствует перед репортерами. Что-то понемногу начинало жечь меня изнутри.

В конце концов я подошел к репортерам:

— Все, ребята. Больше комментариев не будет.

Я повел Эллиота по коридору, отгоняя от нас особенно привязчивых журналистов. Он, ликующе улыбаясь, выбросил вверх сжатый кулак:

— Дело в шляпе, Мик. Потрясающая женщина. Знаете, мне даже захотелось жениться на ней.

— Да, все это прекрасно, но посмотрим, как она выдержит перекрестный допрос. Послушайте, Уолтер, нам нужно поговорить. Мой частный детектив проверил вашу флоридскую версию, и я только что услышал от него, что она лжива. Вы соврали мне, Уолтер, а ведь я вас предупреждал: врать мне не следует.

Я загнал Эллиота в угол и видел, что это вызвало у него прилив раздражения.

— Почему вы соврали мне, Уолтер? Зачем придумали всю эту историю?

Он пожал плечами:

— Придумал? Вообще-то я ее в одном сценарии прочитал.

— Но я же ваш адвокат. Вы можете рассказывать мне все. Я просил вас говорить правду, а вы солгали, зачем?

Он наконец взглянул мне прямо в глаза:

— Просто хотел немного расшевелить вас. Бросьте, Микки. Давайте не будем…

Он повернулся, собираясь направиться в сторону зала суда, сделал шаг, но я схватил его за руку:

— Что значит «расшевелить»?

— Вы делаете мне больно.

Я немного ослабил свои пальцы, но руки Эллиота не выпустил. На лице у него появилась улыбка, словно говорившая: «Ну и черт с тобой».