Свинцовый вердикт - [41]

Во времени судья Стэнтон нас не ограничивал. Когда настала моя очередь задавать вопросы, я сразу утвердил кандидатуру художницы и попросил разрешения еще раз опросить кандидата, сидевшего на восьмом месте. На вопросы мои он отвечал уклончиво, вилял, и я решил, что Фавро права. Его следовало отвести.

Судья спросил, принимают ли обвинение и защита данный состав присяжных, и Голанц тут же потратил свой последний отвод на художницу. Я потратил мой предпоследний на садовника.

Из зала вызвали двух человек — агента по торговле недвижимостью и еще одного пенсионера, занявших места 8 и 11 соответственно. Их ответы на вопросы судьи показали, что оба — люди умеренные и ни на чью сторону не склоняются.

Теперь мне оставалось решить, на кого потратить мой последний отвод, на номер 7 или на номер 10. На инженера или на пенсионера.

Я попросил у судьи разрешения посовещаться с клиентом и пододвинул мою схему поближе к Эллиоту.

— Что скажете, Уолтер? Нам хорошо бы избавиться и от седьмого, и от десятого, но выбрать мы можем только одного.

Эллиот постучал пальцем по клетке десятого присяжного, сочинявшего прежде технические руководства для производившей игрушки фирмы.

— Избавьтесь от этого.

Я взглянул на схему. Синего цвета в 10-м прямоугольнике хватало, однако и в 7-м его было ничуть не меньше.

У меня сложилось впечатление, что сочинитель инструкций стремится, подобно садовнику, попасть в число присяжных, но, возможно, ему это требовалось для книги — во время voir dire он признался, что, выйдя на пенсию, занялся сочинительством. Седьмой присяжный получил синий цвет по другой причине. По профессии он был аэрокосмическим инженером. Инженеры, как правило, люди консервативные и в политическом, и в религиозном отношении — вот вам два «синих» качества, — да и работают они в компаниях, которые зависят от крупных государственных заказов. А голосовать за защитника — значит голосовать против государства. И наконец, инженеры живут в мире логики и абсолютных понятий, которые зачастую неприменимы ни к преступлению, ни к системе уголовного судопроизводства в целом.

— Не знаю, — сказал я. — По-моему, лучше убрать инженера.

— Нет, инженер мне понравился. С самого начала. Он смотрел мне в глаза. Пусть он останется.

— Мистер Хэллер, — произнес судья Стэнтон. — Вы хотите использовать ваш последний отвод или принимаете этот состав присяжных? Напоминаю, время уже позднее.

Завибрировал мой телефон.

— Одну секунду, ваша честь.

Я наклонился к Эллиоту и прошептал:

— Вы уверены, Уолтер?

На самом-то деле я просто вытаскивал из кармана телефон.

— Послушайте, я зарабатываю деньги умением проникать в самую сущность людей, — прошептал Эллиот.

Я кивнул, опустил взгляд вниз, на телефон. Пришло еще одно послание от Фавро:

ВЫБРОСЬТЕ 10. 7 УСТРАИВАЕТ ОБВИНЕНИЕ, НО У НЕГО ОТКРЫТОЕ ЛИЦО. ОН С ИНТЕРЕСОМ СЛУШАЕТ ВАС. ЕМУ НРАВИТСЯ ВАШ КЛИЕНТ.

Это все и решило. Я опустил телефон в карман и встал.

— Ваша честь, защита хотела бы поблагодарить десятого присяжного и отвести его.

ЗАМЕНЯЯ УСОПШЕГО, АДВОКАТ БЕРЕТ НА СЕБЯ ГЛАВНОЕ ДЕЛО УБИТОГО КОЛЛЕГИ: ПРОЦЕСС ДЕСЯТИЛЕТИЯ.

Джек Макевой, штатный автор «Таймс»

Основная сложность состояла не в том, что на него свалилось тридцать одно дело сразу. Главную проблему представляло одно из них — большое, с важным клиентом и высокими ставками. Адвокат Майкл Хэллер заменил убитого две недели назад Джерри Винсента и теперь оказался одной из центральных фигур так называемого «Процесса десятилетия».

Сегодня должен начаться опрос свидетелей по делу Уолтера Эллиота, 54-летнего председателя правления компании «Арчвэй стьюдиоз», обвиняемого в убийстве жены и ее предполагаемого любовника. Преступление было совершено шесть месяцев назад в Малибу. Хэллер заменил в этом деле Винсента, которого застрелили в центре Лос-Анджелеса прямо в его машине.

Винсент заранее предпринял юридические шаги, которые позволяли в случае его смерти передать всех своих клиентов Хэллеру. Хэллер — 42-летний сын покойного Майкла Хэллера-старшего, одного из легендарных лос-анджелесских адвокатов 50-60-х годов. В течение последнего года Хэллер-младший отдыхал от юриспруденции.

Расследование убийства Винсента продолжается. Детективы говорят, что подозреваемых у них пока нет. Винсенту дважды выстрелили в голову, когда он сидел в своей машине, в гараже, расположенном в 200-м квартале Бродвея, рядом со зданием, в котором находился его офис.

После его смерти вся практика покойного была передана Хэллеру. Ему предстояло сотрудничать со следствием, не выходя за рамки правил, касающихся конфиденциальных отношений адвоката и клиента, проинформировать всех клиентов Винсента о его кончине и дать им возможность нанять другого адвоката. Большинство их осталось с Хэллером. Самым крупным из полученных им дел оказалось «Убийство в Малибу».

Он мог сохранить это дело за собой, лишь выполнив одно серьезное условие. Эллиот согласился взять Хэллера в адвокаты, только если это не приведет к отсрочке процесса.

«Уолтер с первого же дня настаивал на своей невиновности, — сказал Хэллер, давая „Таймс“ свое первое с того времени, как он получил это дело, интервью. — Поначалу слушание несколько раз откладывалось, Уолтеру пришлось шесть месяцев ждать возможности выступить в суде. Чтобы подготовиться к процессу, мы работали не покладая рук, и думаю, мы к нему готовы».