Свинцовый шторм - [90]

— Они хорошие ребята, — радостно говорил отец.

Выглядел мой родитель замечательно. Он сбросил лишний вес, и при его росте в шесть футов и четыре дюйма это было то, что надо. Он загорел и, несмотря на легкую седину на висках, выглядел здоровым и моложавым.

— Мне конечно же помогает работа в саду. А еще я играю в теннис и немного в бадминтон. Иногда я плаваю в бассейне, но вода там довольно холодная. И еще кое-чем занимаюсь.

— Не смеши меня, отец. Ты же в тюрьме.

— В открытой тюрьме, мой дорогой Ник. И такую я могу порекомендовать каждому, кто желает отдохнуть. Правда, процедура приема несколько утомительная, но зато потом мы ведем здесь вполне приличную жизнь. Мы работаем на местных фермах, и девочки всегда знают, где нас найти. Они конечно же в основном профессионалки, но во всем нужна постоянная тренировка. А как тренируешься ты?

— Да практически никак.

Он засмеялся.

— А на вид ты в полном порядке. А с Мелиссой у тебя ничего?

— Я даже и не думал об этом.

— А надо бы, — произнес он так, словно это было совершенно естественно. — То, что женщина не может жить с мужчиной, вовсе не означает, что она не может с ним спать. У тебя есть другая?

— Какое-то время была.

— Потерял ее? Не расстраивайся, Ник. В этом мире, хвала Господу, столько женщин! В этом плане Бог нам очень помог. Ох, как здорово! — это уже относилось к великолепному сильному удару, в результате которого полицейскому пришлось зря пробежаться до границы поля. — Игрок, отбивающий мяч, — указал отец сигарой, — отбывает три года за компьютерное мошенничество. Не так уж и умен, раз попался, как ты думаешь?

— Ты тоже не был достаточно умен, — ответил я.

— Да, я сплоховал, — улыбнулся он. Отец так обрадовался моему приходу, что даже ни разу не упомянул о письмах, на которые я не ответил. Я чувствовал себя неуклюжим и неполноценным, как всегда в его присутствии, а вдобавок меня еще и мучило чувство стыда. — Моя беда в том, — признался он, — что я возомнил себя слишком великим.

— Точно.

Он радостно засмеялся. Отец был арестован за мошенничество, и Бог его знает, за что там еще. Он владел страховой компанией, и у него не оказалось денег, чтобы выплатить по иску и по целой куче полисов, которые он, впрочем, продавал другим фирмам, словно букмекер, заключающий пари. Страховая компания оказалась подставной.

— На следующий год, — размышлял он вслух, — я уже был бы платежеспособным. У меня имелся очаровательный планчик, как прокрутить иранские деньги в Швейцарии. Ты знаешь, Ник, если ты решишь поехать в Берн...

— Нет, отец.

— Ну, конечно, Ник. Деньги — не твоя стихия.

Отец покаянно замолчал и тут же с гордостью представил меня главному надзирателю и его семье, особо подчеркнув, что я награжден Крестом Виктории. Члены семьи рассыпались в благодарностях, словно Томми Сендмен был местным бароном, а они — его вассалами. Мне они сказали, что рады знакомству.

— Добропорядочные люди, — заметил отец, когда мы пошли дальше. В тени раскидистого дуба стояли два шезлонга, и мы сели. — Так чем ты занимался, Ник?

— В основном лечился. — И я рассказал ему о «Сикоракс».

Папаша чрезвычайно развеселился, узнав, что я нашел себе прибежище у Джорджа Куллена, и я во всех подробностях описывал ему наше ночное рандеву с французским траулером.

— Я думал, этот старый мошенник давно помер. Пьет как сапожник! И он содрал с тебя деньги за твои же вещи?

— Чтоб мне провалиться!

— Ник, Ник! — Мое поведение его явно разочаровало, отец сам был не прочь поторговаться. Неожиданно он нахмурился: — Спроси-ка его насчет Монтегю Доусона.

— Художника? — Мой отец любил ошарашивать людей, однако я вспомнил, что в его лондонском офисе я видел две классические картины Доусона. Обе изображали большие корабли, бороздящие волны с белыми барашками.

— Джордж продал несколько его картин, — объяснил отец. — Все они были кривые, как змея в брачный период, но Джордж подцепил в пивной Барби-кан американского яхтсмена и навешал ему лапши насчет того, что Доусон был другом их семьи. — Он усмехнулся. — А картины эти рисовал на самом деле какой-то парень из Окехемптона. Кстати, он же был автором того полотна Матисса, что так нравилось твоей матери. Талантливый парень, но неудачник. Но как бы то ни было, один из его Доусонов оказался не в тех руках. Полиция искала повсюду, и дело, по-моему, так и не закрыли. Угрожать этим Джорджу, конечно, бесполезно, но напомнить не помешает, и, безусловно, он будет относиться к тебе несколько по-иному, если ты скажешь, что можешь сообщить кое-что в Скотланд-Ярд. Интересно, сохранился ли у них еще отдел, занимающийся искусством? Я точно не знаю, но дома у Джорджа наверняка все еще висит парочка поддельных Доусонов. Ты когда-нибудь был у него в гостях?

— Нет.

— Отвратительное место! Пластмассовая мебель и бар с музыкой. Старый черт богат как Крез, а вкус у него как у верблюда. О, отличный удар! — Мяч пролетел через травяное поле и попал как раз под наши шезлонги. Я принял его ногой и, наклоняясь за ним, вздрогнул от пронзившей меня боли. Я бросил мяч ближайшему игроку, а отец с грустью за мной наблюдал. — Так болит, Ник?