Свинцовый ливень Восточного фронта - [60]
В начале я шел пешком по одиноким горным тропам, пока не достиг Кохеля, где я оставил все свои медали и соответствующие документы домовладельцу, которому я доверял.
Впоследствии я пересек большую часть Южной Германии, где я мог легко избежать встречи с американцами, посты которых были только на главных дорогах. У меня не было проблем с едой. Все, что мне нужно было сделать, это достать пачку сигарет из моего рюкзака, который я охранял ценой жизни, и вскоре я мог наслаждаться хорошей едой в любом сельском доме на выбор. Затем я отправился в Бетцгау около Кемптена в дом мэра, который до тех пор также был главой местных фермеров. (См. карту 19-1.) Я предложил свою помощь с сенокосом, который уже начался. Так как я вырос в Восточной Пруссии, у меня все еще было глубокое знание всех видов работ, связанных с сельским хозяйством. Поэтому мне скоро была поручена работа, требующая более высокой квалификации. Вместе с двумя хорошенькими дочерями хозяина дома я заботился о коровах, включая мою очередь доения.
Как, в конечном счете, происходило со всеми начальниками, крупными и малыми, от любой организации нацистской партии, мой мэр и бывший глава фермеров был в один день арестован и заключен в тюрьму. Каково его преступление, возможно, было, я не знаю. Возможно, его подозревали в пропаганде национал-социализма среди рогатого скота Бетцгау — и я не имею в виду только копытного!
Генерал Джордж С. Паттон-младший открыл двери лагерей вскоре после конца войны и послал всю мелкую рыбешку домой и, во многих случаях, назад на работу. Он заплатил за это потерей поста командующего американской третьей армии.
Добрая жена мэра спросила меня, не мог бы я, по крайней мере, остаться, пока ее муж не вернется домой. Ввиду последующих событий, возможно, мне так и стоило поступить.
Однажды поздно днем я пошел искупаться в соседнем пруду. Там ко мне подошел американский офицер, который предполагал, что я был солдатом. Он спросил мои бумаги. Говорящая по-немецки голландка — вероятно, сувенир, который американец достал в Нидерландах, — переводила. Он был весьма приятным молодым человеком и сказал, что я, должно быть, очень устал после блуждания без достаточного питания и убежища в течение такого долгого времени. Конечно, я не стал ему говорить, что обо мне весьма хорошо заботился местный фермер. Американец подозвал своего водителя и приказал, чтобы он отвез меня в армейский госпиталь в Кемптен. Как всегда, я взял с собой свой хорошо набитый рюкзак, по виду напоминавший пляжную сумку. Я забрал свои лыжные штаны и хорошие ботинки из Миттенвальда у жены моего мэра несколько дней спустя. Во всей правде я мог сообщить ей, что я теперь был «взят в плен».
Больница при американском наблюдении, но немецком управлении подавала отличную пищу из американских запасов. После долгого времени я мог снова спать в армейской кровати и с помощью пропуска немецкого главного врача каждый мог свободно передвигаться.
Глава 19
Увольнение из армии
В первые две недели после официальной капитуляции Союзники управляли Германией через офисы временного правительства, возглавляемого Дёницем. 23 мая это правительство было расформировано, и к 5 июня Союзническая Комиссия, над которой осуществляли совместный контроль маршал Жуков, фельдмаршал Монтгомери и генерал армии Эйзенхауэр, приняла обязанности управления всей территорией, которая входила в состав Германии на конец 1937 года.
Аншлюс 1938 года (то есть союз Германии с Австрией) был объявлен 14 мая не имеющим законной силы. Германия и Австрия были разделены на зоны оккупации, каждая под юрисдикцией одной из четырех стран-победительниц, а именно Соединенных Штатов, Великобритании, Советского Союза и Франции. Германия была, таким образом, не только оккупирована и управлялась как завоеванная страна, но и была быстро расчленена. Согласно соглашениям, достигнутым в Ялте в феврале 1945 года, новое польское государство должно было уступить свои восточные области СССР — по существу всю территорию, взятую Советами в сентябре 1939 года. В свою очередь, Германия потеряла Данциг, Восточную Пруссию, Померанию и Силезию.
Семейный дом фон Кунова исчез в Польше, где он стоит по сей день; у него не осталось дома, в который он мог вернуться. Он не был одинок в этом несчастье. Из-за обширных территориальных изменений миллионы немцев оказались бездомными, перемещенными в то, что осталось от Германии. Непосредственно перед советской аннексией балтийских стран в 1939 году — позволенной в соответствии с секретным протоколом к немецко-советскому пакту о ненападении 1939 года — десятки тысяч этнических немцев оставили землю, на которую пришли их предки еще в тринадцатом столетии, и сбежали в Германию. Сначала бежавшие от Советской Армии в конце войны, а затем изгнанные из Польши и Чехословакии, десять миллионов немцев достигли огрызка германского государства, вероятно, потеряв еще три миллиона в пути. Этнические немцы были также изгнаны из их многовековых поселений в юго-восточной Европе (прежде всего в Румынии, Югославии и Венгрии), и они хлынули на обессиленную родину их далеких предков, некоторые из которых эмигрировали за семьсот лет до этого.
