Свихнувшееся время - [12]

– Ну и хорошо.

– Кроме одного раза. Однажды я вышла подмести перед крыльцом. И тут в доме зазвонил телефон. Было это около года назад. А я как раз ждала звонка. – Позвонить должен был одноклассник, но эту деталь Джуни решила опустить. – Ну вот, я бросила щетку и помчалась в дом. Ты же знаешь, что у нас на крыльце две ступеньки?

– Да, – ответил Рэгл, внимательно на нее взглянув.

– Я побежала. И сделала три шага. То есть я думала, что там еще одна ступенька. Нет, я, конечно, не произносила про себя: вот, мол, мне надо подняться на три ступеньки...

– Ты хочешь сказать, что машинально сделала три шага?

– Да...

– Упала?

– Нет. Вот если бы их было три, а я решила, что две, тогда бы я шлепнулась и выбила зубы. А тут – странное ощущение. Пытаешься сделать лишний шаг, а нога проваливается – хлоп!

Джуни замолчала. Каждый раз, когда приходилось что-нибудь объяснять, она терялась и путалась.

– Хм, – произнес Рэгл.

– Вик имел в виду что-то подобное, да?

– Хм, – снова промычал Рэгл, и она оставила эту тему. Было видно, что он не намерен ее обсуждать.

Джуни легла на спину, вытянулась в теплых лучах солнца и закрыла глаза. Она захватила с собой похожее на полотенце одеяло в бело-голубую полоску, на котором сейчас и лежала. Ее черный шерстяной купальник – трусики и лифчик – напоминал Рэглу о прошлом: машины с откидными сидениями, футбольные матчи и оркестр Глена Миллера. Смешные радиолы из фанеры и дерева, которые они таскали на пляж. Торчащие из песка бутылки из-под кока-колы, длинноволосые блондинки, упирающиеся локтями в песок, как на рекламе «Когда-то я была пугалом».

Он предавался воспоминаниям, пока Джуни не открыла глаза. Как всегда в его присутствии, она была без очков.

– Привет!

– Ты очень привлекательная.

– Спасибо, – улыбнулась Джуни и снова закрыла глаза.

Привлекательная, думал он, хотя и не созревшая. Не то чтобы тупая или умственно отсталая – просто застрявшая на старшем школьном возрасте.

По траве пронеслась визжащая стайка мокрых насквозь ребятишек. В бассейне плескалась молодежь, причем отличить парней от девушек можно было только по купальникам.

Неподалеку на обочине мороженщик развернул свою белую эмалевую тележку; позвякивали колокольчики, созывая детей.

Опять колокольчики, подумал Рэгл. Неужели ключ указывал на то, что я заберусь сюда с Джуни Блэк? С Джунией, как она любит себя называть, следуя испорченному вкусу.

Неужели я могу увлечься маленькой шлюшкой, вчерашней школьницей, выскочившей замуж за скромного трудягу и до сих пор предпочитающей банановый сок и всякую дрянь хорошему вину, доброму виски и даже крепкому темному пиву?

Великие умы, думал Рэгл, теряются при встрече с таким типом сознания. Единство и борьба противоположностей. Инь и ян. Старый доктор Фауст встречает подметающую дорожку крестьянку – и где все его книги, знания, философия?

Вначале было слово.

Или дело, если ты – Фауст.

Склонившись над спящей девушкой, Рэгл прошептал:

– Im Anfang war die Tat...

– Иди к черту, – пробормотала она.

– Ты хоть знаешь, что я сказал?

– Нет.

– И тебе не интересно?

Джуни с усилием открыла глаза и сказала:

– Слушай, все мои языковые познания – это два года испанского в школе. Так что не пудри мне мозги. – Нахмурившись, она повернулась на бок и отодвинулась.

– Это были стихи. Я хотел любить тебя.

Она откатилась назад и уставилась на него.

– Ты хочешь, чтобы я любил тебя? – спросил Рэгл.

– Надо подумать, – прошептала Джуни. – Нет, это у нас не пройдет. Билл или Марго накроют. Хлопот не оберешься, сколько будет неприятностей, тебя, чего доброго, еще попрут с конкурса.

– Все любят любовников. – С этими словами он склонился над ней, взял за горло и поцеловал в губы. Рот у нее оказался сухой и маленький. Девушка попыталась вырваться, и ему пришлось схватить ее за шею двумя руками.

– На помощь, – слабо выдохнула она.

– Я люблю тебя, – сказал Рэгл.

Джуни дико на него посмотрела, зрачки стали горячими и черными, словно она подумала... Бог знает, что она подумала. Может, и ничего. Получилось, как будто он поймал маленького дикого тонкорукого зверька. Зверек был весьма подвижен, сопротивлялся и трепыхался под ним, его коготки впились ему в руку; но он не умел рассуждать, строить планы или смотреть в будущее. Если его отпустить – отскочит на несколько ярдов, оближет шкурку и все забудет. Страх пройдет, зверек успокоится и даже не вспомнит о случившемся.

Могу поклясться, она каждый раз удивляется, когда в начале месяца приходит за платой почтальон, подумал Рэгл. Какие газеты? Какой почтальон? Почему два пятьдесят?

– Хочешь, чтобы нас вышвырнули из парка? – прошипела Джуни ему в ухо. Ее лицо было прямо под ним – недовольное, сморщенное, сердитое.

Проходящая мимо пара заулыбалась.

Сознание девственницы, подумал Рэгл. Есть в ней что-то трогательное... наверно, способность забывать, позволяющая каждый раз обретать невинность. Как бы далеко ни заходили ее отношения с мужчинами, она остается прежней. Такой же, как и была. В свитере и туфлях лодочкой. Даже когда ей исполнится тридцать, тридцать пять, сорок. Она станет больше пользоваться косметикой, сделает другую прическу, может быть, сядет на диету. Но в остальном будет неизменной.