Свидетелей не оставлять - [8]

– Герой Цусимы.

Девчонка хмыкнула, но пока еще сдержанно, сохраняя девичье достоинство.

– Или жертва авиакатастрофы, – продолжил Глен.

– А вы?

– Меня укусила бешеная собака. – На Глена нашло вдохновение. Пудрить мозги девицам он умел с детства.

– Ой! – удивленно расширила глаза она.

– А вы что, ничего не знаете?

– Что я должна знать?

– Все газеты об этом писали. Укусила меня дворовая шавка. Я бы по виду никогда не сказал, что бешеная. Даже и не думал, пока самого кусаться не потянуло.

– Как это?

– Во-первых, как воду увижу – сразу тошнит. Болезнь эта еще водобоязнью называется. Во-вторых, кусаться хочется. Непреодолимое желание. Дураком себя чувствуешь, а поделать ничего не можешь.

– Не может быть.

– Как вас зовут?

– Карина.

– Карина, я бы и сам не поверил, расскажи мне кто такое. Если бы на своей шкуре не испытал. Приятеля встречаю, он мне руку для приветствия протягивает, а я… Укусил я его.

– Да брось!

– Чего бросить? Восемь человек еще перекусал. Двое умерли. Сердце не выдержало. Милиция меня искала. Но я сам пришел. Суд да дело, решили, что я невменяемым был, а потому судить меня нельзя. Теперь лечусь… Вот только с рукой плоховато.

Девчонка растерялась. Она понимала, что собеседник придуривается, но где-то жило сомнение – а может, правда. Чем черт не шутит?

– А сейчас?

– Сейчас не кусаюсь. Почти не кусаюсь. Нет, ну иногда, конечно, бывает…

Тут Карина прыснула.

– Ой, заболтал! А я чуть не поверила.

Пациент на костылях вышел из кабинета и заковылял по коридору, задевая стулья и кадки с растениями.

– Моя очередь. – Карина поднялась.

– Карина, последняя просьба: я хотел бы еще поговорить с вами, если останусь жив. Инвалидов, знаете, тянет друг к другу.

– Тоже мне, инвалид… 22–16-13. Позвони, если не умрешь сегодня.

– По такому случаю я постараюсь выжить. У меня появился смысл продлить существование.

Вторая судьбоносная встреча была с Червяком. Вид у того был ехидный и торжествующий.

– Не обижайся, Глен, хозяин просил передать, он может подумать, что ты козел.

Глен стиснул зубы. «Козел» – одно из самых страшных ругательств среди блатных. Почти такое же неотвратимое, как «петух» (пассивный гомосексуалист). Сколько крови пролилось из-за него. Глен сам видел в пивной, как один синий от татуировок выпускник лучших исправительных учреждений России назвал своего приятеля, относившегося к той же породе, этим словом. Последовал вопрос: «Отвечаешь за слова?» – «Отвечаю». Нож в сердце – и весь разговор. Если Дубровник передает такие слова, а он обычно сдержан на язык, – значит, дела дрянные.

– Почему он меня так?

– Говорит, что ты прохвост. И ведешь себя как падла. Место свое забыл… Чего уставился, как солдат на вошь? Не мои слова – хозяина.

– Ты с таким смаком их произносишь. Не боишься, что отольется тебе?

– Да что ты, умник, тебя мне бояться? Хи-хи.

– Извини, вырвалось.

Глен прикусил язык, поняв, что сболтнул лишнее.

– За что на меня Медведь взъелся?

– За то, что ты слишком шустрый. Забыл о Каримове? Вот тебе и напомнили.

Глен сглотнул комок. Вот черт. Все выплыло наружу… Год назад Глен вышел из зоны и, как положено, пошел засвидетельствовать свое почтение Медведю – положенцу в городе. Глен никогда не считал себя вором, не представлял, как можно гордиться тем, что ты лазишь в форточки. Кроме того, он ненавидел любой закон, будь то хоть государственный, хоть воровской. Его стесняли любые рамки. Но такая уж судьба была – попасть в этот круг. Хотя по нынешним временам это даже почетно – самые ценные связи приобретаются в тюрьме. Особенно когда сидишь не со шпаной на общем режиме, а с солидными людьми, имеющими по две и более ходок. Выйдя из такого заведения, гораздо легче найти занятие, при котором тебе обломятся хорошие деньги, не такие, как после Московского государственного университета. Глену Медведь тогда выдал, как и положено, деньги из общака на обустройство. А потом приспособил к делу.

Каждая зона «греется» извне наркотиками, деньгами. Там ходят такие огромные деньги, что у обывателя глаза бы на лоб полезли. В последнее время на зону хлынуло оружие, и не как в старые добрые времена – заточки да финки, а стволы, взрывчатка. Когда Глен готовился к освобождению, Сема Армавирский, которому тянуть было еще лет десять, и два таких же фрукта умудрились взять восьмерых заложников с помощью гранат. Одну рванули для острастки. Гранаты им, конечно, передали с воли…

Но самой большой ценностью там были и остаются наркотики. Их требуется для зоны много. Глену поручили организовать доставку из Казахстана маковой соломки, чтобы греть «пятнашку» (то есть ИТУ-15), за которую отвечал Медведь. Для этого Глену выделялись значительные средства, перепадало и ему на безбедную жизнь. И все было бы ничего, если бы Глен не начал крысятничать, попросту говоря, воровать у своих, нарушать финансовую дисциплину, химичить с товаром.

– И откуда вонь пошла? С «пятнашки»? – спросил Глен.

– Не знаю.

– По чьему же велению меня так?

– По сучьему велению, по ихнему хотению. Не ломай голову. Вообще-то, умник, тебе повезло. Могли бы и замочить. Или так нагрузить, что пришлось бы и машину, и квартиру продавать. Впрочем, меня это не касается. Была бы моя воля, я бы тебе голову отстриг. А кто велел – пусть это тебя меньше всего волнует. Что бы ты сделал, если бы узнал?