Свидетель защиты - [10]

Андрей Аверьянович пожалел, что Игорь Седых болен и с ним нельзя поговорить. Вопреки утверждениям Веры Сергеевны он, видимо, что-то знал. На эту мысль навели Андрея Аверьяновича показания соседки Седых, Аси Владимировны Люшниковой, которые он перечитал еще раз.

Ася Владимировна видела, как в квартиру Седых вошли люди в милицейской форме — она как раз собралась в магазин и спускалась по лестнице. Выйдя из дома, она встретила Игоря Седых и сказала ему: «У вас в квартире милиция». Тот направлялся домой, но, услышав сообщение Аси Владимировны, круто повернулся и ушел. Это было в двенадцать часов дня, а через сорок минут пришел из школы и был арестован Олег.

Решив проверить мелькнувшую догадку, Андрей Аверьянович позвонил в школу и попросил к телефону Зинаиду Харитоновну Загорулько. Когда она взяла трубку, он назвал дату ареста Олега и спросил, можно ли установить, когда в тот день окончился последний урок в ее классе. Она ответила, что, конечно, можно и, сверившись с расписанием, назвала время.

Андрей Аверьянович записал и задал еще вопрос: «А нельзя ли установить, присутствовал ли в тот день Олег Седых на последнем уроке?»

Зинаида Харитоновна попросила позвонить через двадцать минут — идет урок, и классного журнала в учительской нет.

Через двадцать минут она сообщила: последним в тот день был урок истории, Олег Седых на нем отсутствовал.

Поблагодарив, Андрей Аверьянович положил трубку. Выходит, Олег ушел с последнего урока, торопясь домой, чтобы отдать себя в руки милиции. Будто знал, что его ждут. А может быть, и в самом деле знал? Услышав, что в их квартире милиция, Игорь поспешил в школу, дождался перемены и сообщил Олегу, что за ним пришли. И тот, схватив шапку в охапку, бросился домой. По времени так оно и получается. Значит, не только во всем признался, но и прибежал домой, как только узнал, что явилась милиция.

Андрей Аверьянович снова перелистал дело. Игоря, старшего брата, не допрашивали, показаний его в деле не было. А жаль. По всей, вероятности, он в этой истории играл какую-то роль. И, скорей всего, немалую.

Вернувшись к первому допросу, Андрей Аверьянович еще раз внимательно вчитался в протокол, особенно в то место, где следователь пытался установить, что произошло на лестнице. Олег показывал: догнал старуху, вырвал сумочку и бросился бежать. «Козлова упала?» — спрашивает следователь. «Кажется, да», — отвечает Олег, словно бы и не запомнил толком, что и как он делал в ту минуту. Далее он не сразу припомнил, что ударил Козлову по голове. Получалось вроде бы так, что не он рисовал следователю картину преступления, а следователь воссоздал ее, и Олег согласился, так оно и было. Приняв эту версию, он от нее уже не отступался, все подтверждая на последующих допросах.

Забыл, что в руках у него была библиотечная книга, забыл, в какую сторону свернул, выйдя со двора, не мог сразу вспомнить, что ударил старуху… Здоровый молодой человек страдает такой забывчивостью. Последний пункт — ударил или не ударил — имеет значение для квалификации преступления, но первые два никак не отягощают и не облегчают положение обвиняемого, зачем же ему путать следователя, вести понятых не туда, куда ушел парень с сумочкой? Либо у преступника есть какие-то хитроумные соображения, либо он не был в тот момент на месте преступления и не знает, как ограбили старуху.

Андрей Аверьянович вспомнил Олега, каким увидел его в тюрьме, характеристику, написанную его товарищами. Не было в нем изощренной хитроумности, если он что и путал, то скорей по незнанию. Значит, оговорил себя? Признался в преступлении, которое не совершал?

Чем больше раздумывал Андрей Аверьянович над протоколом, тем больше склонялся именно к этой версии.

В конце дня зашла в юридическую консультацию Вера Сергеевна. С того вечера, когда встретились они у Костырина, Андрей Аверьянович видел ее дважды, но оба раза накоротке, разговаривать-то было не о чем — Андреи Аверьянович только знакомился с делом.

Вера Сергеевна села на предложенный стул и вопросительно посмотрела на Андрея Аверьяновича. Он пожал плечами.

— Пока не могу сказать, что мне все ясно в этой истории. Убежден в одном — следствие не сделало всего, что могло и должно было сделать.

В конторе было тесно, неуютно, и Андрей Аверьянович предложил:

— Пойдемте на свежий воздух.

Вера Сергеевна тотчас поднялась и молча вышла. Андрей Аверьянович последовал за ней, на ходу закутывая шею шарфом.

Они направились в сквер с детскими качелями и каруселью. Вера Сергеевна зябко прятала нос в поднятый воротник бобрикового пальто, и Андрей Аверьянович пригласил ее в кафе-аквариум. Взяв две чашки черного кофе, они уселись в углу за пластмассовый столик.

— Как здоровье Игоря? — спросил Андрей Аверьянович.

— Спасибо, неплохо, его скоро выпишут, пусть полежит дома, а то в больнице он скучает, нервничает.

— Мне кажется, он что-то знал. Во всяком случае, есть основания предполагать, что именно он предупредил Олега о появлении у вас дома работников милиции.

— Возможно, — после некоторого раздумья сказала Вера Сергеевна, — он мог что-то знать и не сказать мне: Игорь всегда был скрытным и по сравнению с Олегом замкнутым мальчиком.