Свидетель века. Бен Ференц – защитник мира и последний живой участник Нюрнбергских процессов - [100]

Однако доклад, представленный Подготовительной комиссией в апреле 1998 года, все еще изобиловал «подавляющими разногласиями». Пункты, по которым не было достигнуто соглашение, были заключены в проектах в квадратные скобки. «Была как минимум тысяча – да, тысяча – таких разногласий», – вспоминал Бен. Этот доклад послужил основой для Римского статута, который, словно небольшое дипломатическое чудо, был принят 17 июля 1998 года после пятинедельной конференции в итальянской столице. Он является официальным учредительным документом Гаагского суда и определяет четыре тяжких международных уголовных преступления: геноцид, преступления против человечности, военные преступления и агрессия.

Именно за это Бен со всей страстью боролся почти полвека. Было полностью справедливо, что он – в сопровождении Гертруды – посетил конференцию в качестве гостя. Дипломаты и политики приветствовали его как живой символ Нюрнбергского процесса. В короткой речи он поблагодарил их за оказанную честь и объяснил, что приехал в Рим, чтобы «говорить за тех, кто не может говорить, – за жертв ужасных преступлений». Он призвал делегатов последовать примеру Нюрнберга: «Время пришло, пора действовать!» Они разразились бурными аплодисментами. «Мою жену переполняла гордость», – вспоминал Бен.

Как на сцене, так и за кулисами в течение пяти решающих недель шла борьба вокруг формулировок, содержания и полномочий. Между малыми государствами и крупными державами образовалась пропасть. В то время как одни были убеждены в том, что без верховенства права их существование будет поставлено под угрозу, другие не желали, чтобы их безопасность – или даже агрессивные побуждения – зависели от суждений непроверенного международного института. В последний день конференции, 17 июля, в воздухе витало такое напряжение, что, казалось, его можно потрогать, вспоминал Бен. Как только наступила ночь, председатель, посол Филипп Кирш из Канады, закончил дискуссии. Его называли «волшебником» из-за способности выудить из рукава работоспособный компромисс в безнадежной, казалось бы, ситуации. В последнюю минуту было отклонено предложение Индии и Пакистана включить в список военных преступлений применение первым ядерного оружия. Предложение было отклонено странами, «которые имели больший ядерный арсенал». Бен заметил, что убивать врага ядовитыми замечаниями по-прежнему незаконно, в то время как термоядерным взрывом разрешалось уничтожать целые города. Оливер Уэнделл Холмс – младший, – один из самых авторитетных юристов – был прав, когда говорил, что право прирастает через опыт, а не через логику.

Кирш положил конец суматохе, попросив участников проголосовать по всему уставу полностью. Бен рассказывал: «Председатель, вспотевший и дрожавший от волнения, объявил результат». 120 государств проголосовали за, семь – против, 21 – воздержалось. «Римский статут был принят как конституция первого в истории человечества постоянного уголовного суда! Зал был вне себя от радости. И я тоже».

США и Израиль были в числе тех, кто голосовал против. Бен присоединился к тем, кто радовался и поддерживал создание нового суда, но ему было больно видеть, как делегаты со всех сторон окружают американских представителей и продолжают ритмично хлопать, с вызовом глядя на голосовавших против. В центре сидел Дэвид Дж. Шеффер, который производил удручающее впечатление. «Моя радость от победы верховенства закона была омрачена сожалениями об американской оппозиции, а мой друг Дэвид, представлявший Соединенные Штаты в качестве лояльного госслужащего, был вынужден нести бремя унижений», – говорил Бен.

Бен также поддерживал особые отношения с представителем Израиля, послом Илаем Натаном. В 1952 году они вместе работали на переговорах по соглашению о возмещении ущерба. Израиль обосновал свое «нет» тем, что в список военных преступлений был добавлен пункт, запрещавший перемещать собственное население на оккупированные территории. С израильской точки зрения, это было посягательство на права переселенцев. Бен предполагает, что сыграла свою роль «зависимость» Израиля от «старшего брата» США. Впоследствии Натан отправил личное письмо Бену с обоснованием. Он считал, что Израиль в основном поддерживает Международный уголовный суд.

Неожиданный звонок от господина секретаря

Бен считал сопротивление Соединенных Штатов постыдным. «Я вспоминал пронзительные речи Роберта Джексона и Телфорда Тейлора в Нюрнберге, которые своими призывами вдохновили мир на новое, всецело обязывающее верховенство закона», – рассказывал Бен. Он не упоминал, что сам заложил основу для создания суда, хотя об этом свидетельствовало уважение, с которым все относились к Бену. Даже после восьмидесяти лет Бен мог использовать свой авторитет и оказывать влияние. После принятия решения в Риме борьба продолжилась на внутриполитическом фронте. Прежде всего, консервативные законодатели опасались утратить суверенитет в том случае, если США подчинятся Гаагскому суду. Пентагон, спецслужбы и генеральный штаб армии[57] предупреждали, что в таком случае американские военные действия будут ограничены.