Свидетель надежды. Иоанн Павел II. Книга 2 - [6]

Неповоротливая законодательная система Польши в конце концов пришла в движение, правда, лишь для того, чтобы совершить еще одну политическую ошибку. 24 октября Лех Валенса вновь явился в Варшавский окружной суд, где судья Здзислав Косьцельняк торжественно объявил ему о регистрации профсоюза «Солидарность». Однако впоследствии выяснилось, что он в одностороннем порядке внес в Устав этой организации весьма сомнительный пункт о признании социалистического строя, ведущей роли Коммунистической партии в обществе и всех без исключения международных обязательств Польши. Восемь миллионов членов профсоюза «Солидарность» были вне себя от ярости и возмущения. Лех Валенса тотчас же отверг односторонние поправки и решительно заявил о том, что возглавляемый им профсоюз никогда не согласится с произвольно навязанными ему изменениями в Уставе, принятом демократическим путем.

С тех пор напряжение в стране стремительно нарастало, и не только в Польше, но и во всей Центральной Европе. Руководство «Солидарности» потребовало немедленной встречи с премьер-министром страны, причем не в Варшаве, а в Гданьске. А на многочисленных плакатах, на которых раньше были слова «Мы требуем регистрации «Солидарности», появилось дополнение: …с неизмененным Уставом». После долгих переговоров с заместителем премьер-министра руководство «Солидарности» в конце концов согласилось на встречу с представителями правительства в Варшаве, но они предъявили ультиматум: если до 12 ноября правительство не зарегистрирует профсоюз на прежних условиях, будет объявлена общенациональная забастовка. 28 октября Чехословакия закрыла границы с Польшей. На следующий день первый секретарь ЦК ПОРП Станислав Каня вылетел в Москву, а средства массовой информации Чехословакии и Восточной Германии развернули ожесточенную критику деятельности профсоюза «Солидарность», и в особенности ее лидера Леха Валенсы. Руководитель ГДР Эрих Хонеккер даже написал советскому руководителю Леониду Брежневу письмо с требованием предпринять срочные действия, пока «социалистическая Польша» еще окончательно не потеряна.

В изданном по итогам встречи Брежнева и Кани коммюнике говорилось, что Москва все еще не потеряла веру в своих людей в Варшаве. Впрочем, возможно, советские власти просто пытались выиграть время. Кризис в Польше, вызванный проблемой немедленной регистрации профсоюза «Солидарность», окончательно завершился лишь 10 ноября, когда Верховный суд Польши отменил решение Варшавского окружного суда и изъял из Устава оскорбительные для бастующих добавления. Однако и «Солидарность» пошла на известный компромисс, приняв поправку о ведущей роли партии в польском обществе в качестве приложения к Уставу.

На тот момент угроза немедленной массовой общенациональной конфронтации была устранена. Кардинал Вышыньский устроил по этому случаю прием для руководителей «Солидарности», на котором вспомнил свое пребывание на посту профсоюзного капеллана в межвоенной Польше, а затем весьма осторожно предупредил, чтобы лидеры профсоюза не выдвигали слишком радикальных требований, которые государство не сможет выполнить. Примас Польши, видимо, так до конца и не поверил, что угроза советского вторжения полностью исключена. После окончания приема Лех Валенса и другие руководители «Солидарности» отправились праздновать победу в местный театр, где главной темой этого вечера стала знаменитая мелодия политической песенки «Чтобы Польша осталась Польшей». В тот момент она как нельзя лучше соответствовала истинным намерениям движения «Солидарность».

А эти намерения делали предстоящую конфронтацию с правящим режимом в Польше и его советским союзником совершенно неизбежной. «Солидарность», которая никогда не была обычным профсоюзом, просто не могла сосуществовать с тоталитарным государством. Руководство Советского Союза прекрасно понимало это и в течение какого-то времени предпринимало немало усилий, чтобы заставить «Солидарность» уйти в тень.

С этой целью на декабрь 1980 г. была запланирована военная кампания по нейтрализации польской оппозиции. В течение первого дня на территорию Польши должны были вступить двенадцать воинских дивизий Советского Союза, две дивизии Чехословакии и одна дивизия Восточной Германии, за которыми на следующий день должны были последовать еще девять советских дивизий. Вся эта информация стала известна правительству Соединенных Штатов из разведданных американских спутников, от одного генерала Советской Армии в Москве, а также из донесений о передислокации советских войск, доставленных в Варшаву хорошо информированным польским офицером, полковником Ришардом Куклиньским, сотрудником Польского генерального штаба и помощником генерала Войцеха Ярузельского. Кроме того, этот польский офицер служил в качестве связного с советским Главнокомандующим Объединенного командования Организации Варшавского Договора. В воскресенье вечером 7 декабря советник по национальной безопасности США Збигнев Бжезинский связался по телефону с Папой Римским и рассказал, что и каким образом стало известно американскому правительству. Советские войска и отдельные воинские части стран Варшавского Договора приближаются к границам Польши и с 4 декабря находятся в состоянии боевой готовности. Из этого следовало, что они в любой момент могут предпринять попытку вторжения. Бжезинский также сообщил, что его правительство считает такое вторжение возможным 8 декабря. Полученная благодаря разведывательным спутникам информация подтверждает тот факт, что в пятницу вечером войска сосредоточились на польской границе и дальше не продвигались, но это могло свидетельствовать о подготовке к осуществлению операции. Всю последующую неделю слухи о предстоящем массированном советском вторжении на территорию Польши настойчиво циркулировали по всему миру.