Свидетель - [2]

– Значит, так, – сказал я. – Ты считаешь, что эта рулетка тебя будет слушаться, и собираешься выиграть столько, что Каналес разозлится. И я тебе нужен для защиты. По-моему, это бред.

– Совсем не бред, – возразил Лу. – Любая рулетка работает в определенном ритме. Если ты ее действительно хорошо знаешь...

Улыбнувшись, я пожал плечами.

– Ладно, в этом я все равно не разбираюсь. Рулетку не изучал. Мне сдается, что ты сам себе ставишь капкан, но я могу ошибаться. И вообще не.в том дело.

– А в чем? – нерешительно спросил Лу.

– Не слишком-то я люблю работу телохранителя, впрочем, может, это и не главное. Я, значит, должен считать, что игра будет честная. Допустим, я так не посчитаю, брошу тебя, а тебя заметут за решетку? Или, допустим, я поверю,"что все в полном порядке, а Каналес со мной не согласится и полезет в бутылку.

– Поэтому мне и нужен парень с пистолетом, – сказал Лу, не шевелясь,двигались одни губы. Не повышая голоса, я продолжал:

– Не думаю, что гожусь на такую работу, но меня вовсе не это беспокоит.

– Забудь обо всем, – сказал Лу. – Больно глядеть, как ты волнуешься.

Я улыбался, наблюдая, как он разглаживает стол руками в желтых перчатках – слишком нервничает, потом неторопливо ответил:

– Уж очень ты не похож на человека, который добывает деньги на расходы таким образом. И я совсем не гожусь, чтобы стоять у тебя в это время за спиной. Вот и все.

– Так. – Лу стряхнул пепел прямо на стол и, наклонившись, сдул его.

Потом заговорил, словно о чем-то Другом:

– Со мной поедет мисс Глен.

Красотка – высокая, рыжая. Раньше была манекенщицей. Такая в любом месте сгодится, уж она-то позаботится, чтобы Каналес не дышал мне в спину. Так что обойдемся. Просто решил тебе рассказать.

– Ты чертовски хорошо знаешь, – помолчав, начал я, – я только что с заседания большого жюри. Дал показание, что узнал Мэнни Тиннена. Он высунулся из машины и перерезал веревку на руках Арта Шэннона, которого они, начинив свинцом, выбросили на дорогу.

Лу слегка улыбнулся.

– Теперь крупным взяточникам – тем что заключают контракты и сидят в тени, – будет полегче. Говорят, Шэннон был честный малый, держал совет в узде... Сволочное дело.

Говорить об этом не хотелось. Я покачал головой и сказал:

– Каналес, слышал, кокаином балуется. И, может, ему рыжие не по вкусу.

Лу медленно встал и взял со стола трость. Выражение лица у него было сонное. Потом он пошел к двери, помахивая тростью.

– Ну, до встречи, – протянул он.

Я подождал, пока он взялся за ручку двери:

– Не обижайся, Лу. Если я тебе нужен, то заскочу в Лас Олиндас. Но денег не возьму, и, бога ради, не слишком обращай там на меня внимание.

Он осторожно облизал губы, не глядя мне в глаза.

– Спасибо, малыш. Буду чертовски осторожен. Тут он вышел, и его желтая перчатка исчезла за дверью.

Минут пять я сидел тихо, потом отложил трубку, посмотрел на часы и привстал, чтобы включить радио. Раздался последний бой часов, и диктор произнес:

– Начинаем выпуск вечерних новостей. Одним из важных событий сегодняшнего дня стало решение больше жюри, вынесенное против Мейнарда Тиннена. Тиннен хорошо известный в городе лоббист при муницилалите.

Обвинение, потрясшее его многочисленных друзей, почти целиком сформировано на основе показаний...

Телефон резко зазвонил, и спокойный женский гол сказал:

– Минутку, пожалуйста. С вами будет говорить мистер Фенвезер.

Он взял трубку сразу.

– Вынесли обвинение. Берегите свое здоровье.

Я ответил, что как раз слушаю про это по радио. Мы немного поговорили, а затем он сказал, что опаздывает самолет, и повесил трубку.

Откинувшись в кресле, я снова стал было слушать радио. Впрочем, ничего я не слышал, потому что мои мысли были далеко: какой же все-таки круглый идиот Лу Харджер – но с этим, увы, уже ничего не поделаешь...

Глава 2

Количество народу для вторника было вполне приличное, но никто не танцевал. Часов около десяти оркестрику из пяти человек надоело наяривать никому не нужную румбу. Ударник бросил палочки и потянулся за стаканом, остальные ребята закурили и сидели со скучающим видом. Я прислонился боком к стойке бара, который находился у той же стены, что эстрада, и стал вертеть в руках стаканчик текилы. Главные события разворачивались вокруг средней из трех рулеток, стоявших в ряд у дальней стены.

Бармен по другую сторону стойки тоже прислонился к ней неподалеку от меня.

– Ну, рыженькая дает, – сказал он.

– Горстями ставит, – отозвался я, не глядя на него. – Даже не считает.

Рыжая девушка была высокой. Я видел яркую медь ее волос среди зевак, обступивших рулетку. Рядом маячила прилизанная голова Лу Харджера. Играли, по-видимому, стоя.

– Не играете? – осведомился бармен.

– По вторникам – нет. Не повезло мне однажды во вторник.

– Да? Вы как любите – покрепче или разбавить эту штуку?

– Разбавляй не разбавляй, – сказал я. – Забирает почище динамита.

Он усмехнулся. Я отхлебнул текилы и сделал гримасу.

– Интересно, ее специально такой забористой придумали или случайно вышло?

– Вот уж не скажу, мистер.

– Какие здесь высшие ставки?

– И этого не скажу. Наверно, от настроения босса зависит.

Столы с рулетками располагались за низкой загородкой из позолоченного металла; игроки же толпились по эту сторону загородки. У среднего стола возникла какая-то суматоха. Несколько человек, игравшие за крайними столами, прихватили свои фишки и двинулись туда.