Свиданий не будет - [36]

– Коле предъявляют и второе обвинение, как я уже сказала, в присвоении телевизионных денег. Думаю, этот бред возник потому, что Борис Алексеевич стал разваливать обвинение по наркотикам.

– А откуда вообще вылезло это областное телевидение?

– Ну, во-первых, у нас в Булавинске есть его филиал, и частые поездки Коли в Булавинск связали с тем, что он тут крутил деньги телевидения. Хотя ходили слухи о другом, что через это телевидение отмываются деньги булавинских криминалов. Как, впрочем, в области телевидение давным-давно служит усть-басаргинским уголовным авторитетам.

– То есть Николая причислили к этой компании.

– Ну, разумеется. Пустили дымовую завесу.

– Вот это выглядит очень странным, – заговорил Володя. – Извините, что вмешиваюсь. Поскольку Николай не виноват, а я попросту убежден, что он не виноват, долго эта ложь прожить не сможет. И потом, с другой стороны, если эти лжезаконники поймали телевизионную акулу-хищницу, значит, надо арестовывать еще кого-то. Бухгалтера на этом телевидении, продюсера, других подручных. ТВ – производство коллективное, здесь в одиночку ничего не сделаешь, в том числе и деньги не разворуешь. Получается, они сами к себе привлекают, опасно привлекают общественное внимание.

– Эх, Володя! – воскликнула Лида. – О чем ты говоришь! Москва не Булавинск, а разве там раскрыли дело об убийстве Листьева?! Хотя и школьнику понятно, что, если, убив человека с телевидения, киллеры не берут его портфель, в котором, как нам сообщили, запросто лежало полторы тыщи долларов и еще сколько-то в рублях, значит, заказали это убийство очень большие деньги, очевидно связанные именно с телевидением! И что же? Слухов было много, но все ушло в песок. А здесь и подавно никакой правды не будет.

– И все же я попробую, – сказал Гордеев, вспомнив, как подсунули ему пакетик с кокаином. – Они тоже не всесильны. Как и мы, это всего-навсего люди. Пожалуйста, продолжайте, Мария Гавриловна.

– Я считаю, что обвинение в присвоении денег должно было при необходимости – то есть если Борис Алексеевич докажет подлог с наркотиками – стать ключевым на суде. Ведь сюда даже привозили на очную ставку людей из Усть-Басаргина, телевизионщиков. Они показывали что-то про Колины якобы махинации, а одна договорилась до того, что Коля вовлекал ее в производство порнофильмов.

– И это ему вменили?

– А почему нет? Женщинам он всегда нравился, а женился не так давно… Мало ли какие у него романы были и как себя его подружки повели?!

– Словом, стали на Николая наваливать как можно больше из расчета, что хоть какое-то обвинение сыграет…

– Это так. Но они тоже не дураки и скоро поняли: при таком адвокате, как Борис Алексеевич, они сами в конце концов сядут в лужу. Поэтому и придумали эту взятку, уже представив преступником Андреева.

– Вот и давайте попробуем хоть что-то понять с этой взяткой. Есть довольно простая логика. Допустим, адвокат решил, что надо дать. Кому надо. Только допустим. – Гордеев поднял вверх указательный палец. – Адвокат сообщает об этом родственникам обвиняемого. Если уж на то пошло – адвокат в любом случае дает в виде взятки деньги, принадлежащие его клиенту. Что-то я не припомню случаев, да и дед мой, опытнейший защитник, ничего не рассказывал о том, чтобы адвокат давал судье свои деньги. Следовательно, Андреев был лишь посредником в даче взятки. Мог быть… Извините, Мария Гавриловна, вам Борис Алексеевич говорил что-нибудь подобное?

– Упаси Бог!

– И конечно, жена Николая ничего об этом вам не говорила?

– Инга? Нет-нет.

– И наверное, самому Николаю не могло прийти в голову просить Ингу дать кому-то взятку, чтобы, например, ему изменили до суда меру пресечения?

– Даже если бы эта нелепость пришла ему в голову, когда бы он попросил? Во время свидания? Оно только всего одно и было!

– А с Борисом Алексеевичем он виделся чаще?

– Чаще, но не часто.

– Понятно. Кстати, вот вы не раз уже сказали «они». А кто – они? Вы знаете, кто это?

– Ну, у меня были контакты только со следователем, ведущим Колино дело. Но вы же понимаете…

– Что?

– Следователь – молодой человек. Константинов Вячеслав Васильевич. Явно неопытный. Борис Алексеевич при встречах с ним попросту играл с ним как кошка с мышкой… Впрочем, так сказать можно было бы, если бы этот паренек не вел себя нахально, если не сказать – нагло.

– То есть?

– Он ведет себя так, как будто не истину ищет, а лишь выполняет чье-то задание. Сказали: посадить – посадит. Так вот: те люди, которые дают ему такие задания и карт-бланш на их исполнение, и называются мною «они». Кто это, я точно не знаю, могу только догадываться.

– Я тоже догадываюсь, что среди них чины из милиции и прокуратуры. Из суда, конечно.

– Правильно.

– Но ведь и этим людям зачем-то нужно топить вашего племянника, а теперь и его адвоката? Им кто дает задание?

– Опять-таки могу только догадываться. Ведь, несмотря на его интерес ко всяческим болевым точкам, Коля был все-таки довольно благополучным журналистом. Его любили зрители и читатели (ведь он и писал иногда, а начинал и вовсе в газете), его острые репортажи, конечно, вызывали не только чью-то ярость, но и угрозы, однако сам Коля не раз говорил, что все это – лай мосек, а он – человек счастливый. Занимается любимым делом, живет в свободные времена. Женился тоже, как он говорил, очень счастливо.