Свидание со смертью - [33]

Римо не мог допустить, чтобы солдаты открыли по нему огонь. Сам он мог в крайнем случае увернуться от пуль, но женщины этого сделать не могли.

Тут вперед вышел командир, и автоматчики начали сжимать вокруг Римо кольцо.

– Цельсь! – скомандовал командир.

Солдаты сделали еще один шаг вперед.

В этот самый момент Римо увидел кусочек синей парчи, выглядывавший из-за надвигающейся стены солдат, и понял, что теперь его будет трудно остановить.

Он подпрыгнул, оторвавшись от земли настолько высоко, словно взлетел, а затем начал снижаться, согнувшись пополам и нацелившись ногами точно в грудь командира автоматчиков. Тот вскрикнул, выпустив из рук автомат. Толчок оказался настолько сильным, что командир отлетел к дальней стене, ударился о верхний край зубца, перевернулся в воздухе и полетел со стены головой вниз.

Остальные, удивленные странной траекторией полета своего командира, на какое-то мгновение задержались со стрельбой.

Но этого мгновения оказалось достаточно. В атаку пошел Чиун, огибая каждого солдата и сокрушая все на своем пути. Старец двигался так быстро, что даже Римо был не в состоянии уследить за мельканием его рук и ног. Но по четким, резким звукам он знал, что каждый удар попадает в цель.

Пока Чиун делал свое дело, Римо собрал женщин и незаметно повел их к выходу. Одна была настолько изранена, что не могла идти. Ее длинные черные волосы были в крови, лицо распухло, но все же Римо сумел разглядеть, что она настоящая красавица.

– Так вы и есть Консуэла? – спросил он, бережно поднимая ее с земли.

Девушка кивнула, изо всех сил пытаясь открыть заплывшие от побоев глаза.

– Там, внизу, лежит человек, который вас любил, – начал он, но осекся.

С колокольни донесся звук, который он не мог спутать ни с чем – это был стрекот вертолета.

Забыв, что держит на руках девушку, Римо попытался увидеть, что происходит на колокольне. В большой, выкрашенный ярко-синей краской вертолет садились два человека. Один из них был в гражданском, другой в черной форме, как солдаты, охранявшие монастырь. Гражданский забрался в машину, даже не оглянувшись; второй быстро обернулся назад, отвернулся, затем вдруг словно замер и снова поглядел назад. Он узнал Римо.

И Римо тоже вспомнил это лицо, лицо пыток и смерти, оторванных рук и умирающих детей. Для Римо война имела лицо майора Дика Бауэра.

Внезапно в памяти Римо всколыхнулся вихрь забытых образов и ощущений: зажаренная на вертеле птица – ее белое оперение развевается на поднявшемся перед тропическим ливнем ветерке; подвешенные на проволоке тела, словно вытанцовывающие зловещую джигу в первых утренних лучах; запах разлагающихся, гниющих тел.

С губ его сорвался слабый стон. Сверхчеловеческие рефлексы, выработавшиеся в нем за десять лет работы с Чиуном, куда-то пропали. Для него больше не существовало Синанджу, не существовало ничего, кроме войны и бесконечной, бессмысленной комедии на холме.

Словно в замедленной съемке, он наблюдал, как Бауэр достает автомат.

«Завтра прилетит вертолет с продовольствием...» – произнес позабытый голос из глубин памяти.

«Я захватил эту высоту и буду ее удерживать, и мне плевать, пусть хоть все вы подохнете здесь...»

«Протяните еще одну проволоку. Мы им покажем, как связываться с армией США!»

– Ложись! – внезапно прервал его размышления чей-то истошный крик, и Римо вместе с рыдающей девушкой на руках бросился на землю.

Сэм стоял, вытянув руки. Вдруг Римо услыхал свист пуль, и индеец свалился на Римо, истекая кровью.

– О Боже! – воскликнул Римо, приходя в себя. – Сэм!

Винты вертолета разрезали воздух. Он плавно поднялся, немного повисел и, быстро набирая скорость, скрылся за горизонтом.

Покончив с солдатами, к ним подошел Чиун и ловко поставил индейца на ноги. У Сэма была почти оторвана рука. Старый кореец быстро перевязал его, использовав вместо бинта шелковую полосу, оторванную от кимоно.

– Будет жить, – наконец сказал он. – Правда, не знаю, сколько именно, но какое-то время уж точно. Но в таком состоянии он вряд ли сможет спуститься с горы, даже если мы его понесем.

Римо, потрясенный, продолжал лежать. Вдруг он смутно почувствовал, что девушка выскользнула у него из рук.

– Он спас нам жизнь, – произнесла Консуэла. – Иначе пули...

– Да, я видел, – сказал Чиун, глядя на раненого индейца. – Я сразу почувствовал, что в нем есть что-то героическое, – с нежностью добавил он.

Губы Уолфши дрогнули в улыбке, и он медленно открыл глаза.

– Я все слышал, – прошептал он. – Может, теперь научите меня приемам Синанджу.

Чиун положил свою прохладную руку Сэму на лоб.

– Сын мой, храбрость, подобная твоей, превыше любого учения.

Римо отвернулся. Он видел лицо врага, этот взгляд чуть не стоил Сэму Уолфши жизни. Это был непростительный грех, и Римо его совершил. Он забыл о Синанджу.

Во всем виноват вертолет, сказал он себе. Проклятый вертолет.

И вдруг он вновь услышал его, угрожающий и неумолимый, этот живущий у него в подсознании звук, который сведет его с ума.

Но нет, это не галлюцинации. Внезапно Консуэла разразилась тирадой по-испански, указывая на восток.

Римо тоже увидел его. Он летел со стороны, противоположной той, куда улетел Бауэр. По мере приближения машины Римо разглядел, что и знаки на нем были другие. Это был полицейский вертолет.