Свидание со смертью. Рождество Эркюля Пуаро. Убить легко. Десять негритят - [210]
Генерал помрачнел.
— Вы не понимаете, ничего не понимаете, — сказал он. — Пожалуйста, уходите.
Блор оставил старика. Догнав своих спутников, он сказал:
— Старик спятил… Порет какую-то чушь…
— Что он вам сказал? — полюбопытствовал Ломбард.
Блор пожал плечами.
— Что у него нет времени. И чтобы его не беспокоили.
Армстронг наморщил лоб.
— Интересно, — пробормотал он.
3
Обход был в основном закончен. Трое мужчин стояли на вершине скалы и глядели на далекий берег. Ветер свежел.
— Рыбачьи лодки сегодня не вышли, — сказал Ломбард. — Надвигается шторм. Досадно, что деревушку отсюда не видно, а то можно было бы подать сигнал.
— Надо будет разжечь костер вечером, — предложил Блор.
— Вся штука в том, — возразил Ломбард, — что это могли предусмотреть.
— Как, сэр?
— Откуда мне знать? Сказали, что речь идет о розыгрыше. Мол, нас нарочно высадили на необитаемом острове, поэтому на наши сигналы не надо обращать внимания и тому подобное. А может, распустили в деревне слухи, что речь вдет о пари. Словом, сочинили какую-нибудь ерунду.
— И по-вашему, этому поверили? — усомнился Блор.
— Во всяком случае, это куда достовернее, чем то, что здесь происходит, — сказал Ломбард. — Как, по-вашему, если бы жителям Стиклхевна сказали, что остров будет изолирован от суши, пока этот анонимный мистер Оним не поубивает всех своих гостей, они бы поверили?
— Бывают минуты, когда я и сам в это не верю. И все же… — выдавил Армстронг.
— И все же… — оскалился Ломбард, — как вы сами признали, доктор, это именно так!
— Никто не мог спрятаться внизу? — сказал Блор, оглядывая берег.
— Вряд ли, — покачал головой Армстронг, — утес совершенно отвесный. Где тут спрячешься?
— В утесе может быть расщелина. Будь у нас лодка, мы могли бы объехать вокруг острова, — сказал Блор.
— Будь у нас лодка, — сказал Ломбард, — мы бы теперь были на полпути к суше.
— Ваша правда.
Тут Ломбарда осенило.
— Давайте убедимся, — предложил он, — есть только одно место, где может быть расщелина, — вон там, направо, почти у самой воды. Если вы достанете канат, я спущусь туда и сам проверю.
— Отличная мысль, — согласился Блор, — попробую достать какую-нибудь веревку. — И он решительно зашагал к дому.
Ломбард задрал голову. Небо затягивалось тучами. Ветер крепчал. Он покосился на Армстронга.
— Что-то вы притихли, доктор. О чем вы думаете?
— Меня интересует, — не сразу ответил Армстронг, — генерал Макартур — он совсем спятил или нет?
Все утро Вера не находила себе места. Она избегала Эмили Брент — старая дева внушала ей омерзение. Мисс Брент перенесла свое кресло за угол дома, уселась там в затишке с вязаньем. Стоило Вере подумать о ней, как перед ее глазами вставало бледное лицо утопленницы, водоросли, запутавшиеся в ее волосах… Лицо хорошенькой девушки, может быть, даже чуть нахальное — для которой ни страх, ни жалость уже ничего не значат. А Эмили Брент безмятежно вязала нескончаемое вязанье в сознании своей праведности.
4
На площадке в плетеном кресле сидел судья Уоргрейв. Его голова совсем ушла в плечи. Вера глядела на судью и видела юношу на скамье подсудимых — светловолосого, с голубыми глазами, на чьем лице ужас постепенно вытесняло удивление. Эдвард Ситон. Ей виделось, как судья своими сморщенными руками накидывает ему черный мешок на голову и оглашает приговор…
Чуть погодя Вера спустилась к морю и пошла вдоль берега. Путь ее лежал к той оконечности острова, где сидел старый генерал. Услышав шаги, Макартур зашевелился и повернул голову — глаза его глядели тревожно и одновременно вопросительно. Вера перепугалась. Минуты две генерал, не отрываясь, смотрел на нее. Она подумала: «Как странно. Он смотрит так, будто все знает…»
— А, это вы, — сказал наконец генерал, — вы пришли…
Вера опустилась на землю рядом с ним.
— Вам нравится сидеть здесь и смотреть на море?
— Нравится. Здесь хорошо ждать.
— Ждать? — переспросила Вера. — Чего же вы ждете?
— Конца, — тихо сказал генерал. — Но ведь вы это знаете не хуже меня. Верно? Мы все ждем конца.
— Что вы хотите этим сказать? — дрожащим голосом спросила Вера.
— Никто из нас не покинет остров. Так задумано. И вы это сами знаете. Вы не можете понять только одного: какое это облегчение.
— Облегчение? — удивилась Вера.
— Вот именно, — сказал генерал, — вы еще очень молоды… вам этого не понять. Но потом вы осознаете, какое это облегчение, когда все уже позади, когда нет нужды нести дальше груз своей вины. Когда-нибудь и вы это почувствуете…
— Я вас не понимаю, — севшим голосом сказала Вера, ломая пальцы. Тихий старик вдруг стал внушать ей страх.
— Понимаете, я любил Лесли, — сказал генерал задумчиво. — Очень любил…
— Лесли — это ваша жена? — спросила Вера.
— Да… Я любил ее и очень ею гордился. Она была такая красивая, такая веселая! — Минуту-две он помолчал, потом сказал: — Да, я любил Лесли. Вот почему я это сделал.
— Вы хотите сказать… — начала было Вера и замялась.
Генерал кивнул.
— Что толку отпираться, раз мы все скоро умрем? Я послал Ричмонда на смерть. Пожалуй, это было убийство. И вот ведь что удивительно — я всегда чтил закон. Но тогда я смотрел на это иначе. У меня не было угрызений совести. Поделом ему! — так я тогда думал. Но потом…
