Свидание со смертью. Рождество Эркюля Пуаро. Убить легко. Десять негритят - [177]

— Но почему? Почему? Что все это значит?

— Послушай, Бриджит, — сказал Люк. — Я хочу поговорить с тобой. Но не здесь. Давай сядем в машину и поедем в более спокойное место.

Он посмотрел на мисс Уэйнфлит.

— Не возражаете, если мы вернемся к вам через час? Мне нужно вам кое-что сказать.

— Милости прошу. Я буду вас ждать.

Люк коснулся руки Бриджит. И благодарно кивнул мисс Уэйнфлит.

— За багажом мы заедем позже. Пошли.

Они покинули гостиную и, миновав прихожую, вышли через парадную дверь. Люк открыл дверцу машины, Бриджит опустилась на сиденье. Люк завел мотор, и через минуту они уже мчались по подъездной аллее. Когда они выехали за ворота, он облегченно вздохнул.

— Слава Богу, я благополучно увез тебя отсюда.

— Ты что, совсем спятил, Люк? Что означают все эти недомолвки? И что это ты заладил: «Не могу тебе сейчас сказать…», «потом»?

— Видишь ли, — мрачно начал Люк, — как-то неловко говорить о человеке, что он убийца, когда находишься под его кровом!

Глава 20 Мы будем действовать вместе

С минуту Бриджит сидела неподвижно. Потом воскликнула:

— Гордон?!

Люк кивнул.

— Гордон? Гордон — убийца? Гордон совершил все эти убийства? Никогда в жизни не слышала ничего более нелепого!

— Тебя это так удивляет?

— Конечно. Ведь Гордон и мухи не обидит.

— Насчет мухи — не знаю. Но канарейке голову он точно отвернул, а также убил — и в этом я уверен — всех этих людей.

— Дорогой мой, я просто не могу поверить!

— Знаю. Звучит, конечно, дико. Мне и самому вплоть до позавчерашнего вечера такое и в голову не могло прийти.

— Но я знаю Гордона как свои пять пальцев! Я знаю, что он собой представляет! Он очень мягкий человек. Любит, конечно, порисоваться, но в то же время он ужасно трогательный.

Люк покачал головой.

— Очень скоро ты изменишь свое мнение, Бриджит.

— Брось, Люк, я просто не могу поверить! Что за абсурд? Ведь всего два дня назад ты нисколько не сомневался, что убийца — Эллсуорта.

Люк усмехнулся.

— Знаю, знаю. Ты, наверное, думаешь, что завтра я начну подозревать Томаса, а послезавтра — Хортона! Я, конечно, мягко говоря, непоследователен, но не до такой же степени. Ну да, на первый взгляд это действительно абсурд, но ведь… все сходится. Теперь я понимаю, почему мисс Пинкертон не решилась обратиться к местным властям. Знала, что ее поднимут на смех! Вот и помчалась прямиком в Скотленд-Ярд.

— Но какой смысл ему было их всех убивать? Да нет, это глупость какая-то!

— Согласен, но тебя не настораживает его чудовищное тщеславие?

— Он действительно корчит из себя сверхважную персону. Ну и что? Просто у бедняги комплекс неполноценности!

— Допускаю, что первопричина именно в этом. Возможно. Но подумай, Бриджит. Вспомни, что ты сама ему недавно в шутку сказала — по поводу очередной его обиды — Lese-majeste. Неужели ты не видишь, что его самомнение выходит за пределы разумного? Еще немного, и он объявит себя Господом Богом.

Бриджит задумалась.

— И все же мне не верится. У тебя есть какие-нибудь доказательства? — спросила она.

— Его собственные слова. Позавчера вечером он так мне и заявил: дескать все, кто так или иначе осмеливались ему дерзить или перечить, вскоре отправлялись на тот свет.

— Продолжай.

— Это трудно объяснить. Главное даже не то, что он говорил, а как говорил. Абсолютно невозмутимо и самодовольно и — как бы это выразиться? — обыденно! Как о чем-то привычном. Восседал за столом словно монарх, с самодовольной улыбкой… Мне стало жутко, Бриджит!

— Дальше.

— Ну потом он начал перечислять людей, которые умерли, потому что навлекли на себя его державное недовольство! А теперь послушай, кого он назвал: миссис Хортон, Эмми Гиббс, Томми Пирса, Гарри Картера, мистера Шмеллинга и шофера Риверса.

Наконец Бриджит поняла… Она сильно побледнела.

— Он упомянул именно этих людей?

— О чем я тебе и толкую! Теперь ты мне веришь?

— О Боже, приходится… Но какие причины?

— Да самые тривиальные — и это-то самое страшное! Миссис Хортон, видите ли, относилась к нему пренебрежительно, Томми Пирс передразнивал его перед садовниками, Гарри Картер обругал, Эми Гиббс была крайне непочтительна, Шмеллинг осмелился публично выступить против его прожектов, Риверс угрожал ему при мне и мисс Уэйнфлит.

Бриджит закрыла лицо руками.

— Ужасно… как ужасно… — бормотала она.

— Конечно. Имеются еще и косвенные улики. Машина, сбившая мисс Пинкертон в Лондоне, была марки «роллс-ройс», и у нее был номер автомобиля лорда Уитфилда.

— Значит, так оно и есть, — произнесла Бриджит.

— Да. В полиции решили, что женщина, сообщившая им номер, должно быть, ошиблась. Ошиблась, как же!

— Их можно понять. Когда речь идет о таком богатом и влиятельном человеке, как лорд Уитфилд, поверят, естественно, ему, а не какой-то чудаковатой старушке!

— Да. Можно представить, в какой затруднительной ситуации оказалась мисс Пинкертон.

— Раз или два она говорила мне довольно странные вещи, — задумчиво сказала Бриджит. — Как будто предостерегала против чего-то… Тогда я ничего не понимала… Но теперь — теперь мне ясно!

— Все сходится. Сначала думаешь: «невероятно!», но потом, хорошенько все взвесив, понимаешь все сходится! Вспомни хотя бы виноград, который он посылал миссис Хортон…