Светотени - [4]

*

СПЯЩИЕ ИСПОЛИНЫ

Столбы представились нам диким лесом из камней среди вековой тайги.

Словно сход каменных великанов.

ДЕД, похожий на сурового Ермака. Столб РУКАВИЧКА. ПЕРЬЯ и рядом с ними - ЧЕРНИЛЬНИЦА. Застывшая, волшебная сказка в камне.

СЛОНИК, улегшийся у ПЕРВОГО столба, дозволяющий детям и взрослым ползать всласть по себе. Добродушный, веселый всеобщий любимец СЛОНИК. Заспанная березка и "озерко земляники" почти наверху одного из столбов - в поднебесье. Звезды особенно звонко смеются здесь ночью.

И посмотри: у каждого исполина - свое имя.

ПЕРВЫЙ, ВТОРОЙ, ДЕД, РУКАВИЧКА, ВОДОРАЗДЕЛ, ЛЕВ, ЛЬВИНЫЕ ВОРОТА, ГРИФЫ и МИТРА...

Целая каменная вселенная с обитаемыми мирами.

*

НА БАЙКАЛЕ

От студеной озерной воды ломит зубы и лоб. Через толщу ее (огромный живой микроскоп) увеличено видишь дно - сквозь чистейшую глубину.

Здесь обострено счастливое чувство приближения к самым глазам едва заметных, глубинных движений Земли.

Это - волшебная линза, хрусталик зеленоглазой планеты. И рядом на берегу - полотно умершей дороги. Словно обессилевшая змея, уползающая от знобкой воды. Шуга зимою на озере.

Ветер, не дающий вдохнуть полной грудью.

Этот ветрило - выдох окрестных, ворочающихся с боку на бок гор.

*

ОГНЕННОЕ КРЕЩЕНИЕ

Опять не дает уснуть горьковатая мысль о том, что человечеству как бы извне, помимо воли людей навязывается самосожжение.

И тропка такая же извилистая, как была в старину.

Люди скучивались в огромную толпу. Потом появлялся очередной старец, а у всех выходов скита - крепкие молодцы.

Вновь повторяется та же старая история. Произносится традиционный набор заклинаний. Полуслучайно проливается безвинная кровь. От этой крови "занимается пожар".

У каждого старца была нора, заветный потайной ход - чтобы уйти от огненного смерча. Иногда фанатики, не подпускавшие никого к запертый окнам и дверям, сгорая сами, толкали в тот же лаз подземного хода вслед за старцем одного-двух смышленых мальчишек.

Те становились учениками старца - ведь ТО случилось на их собственных глазах. Все потеряно в неукротимом огне. И если часть людей чудом все-таки уцелевало, то через неспешное время к ним выходили ТЕ (выросшие и поседевшие) мальчишки, ставшие старцами.

Это их путь.

Другого не знают - так было всегда.

Сегодня этот круг замыкается.

*

МИРНЫЙ

Когда самолет идет на посадку в Мирном, то кажется, что садимся прямо в разверстую пасть километровой огромной ямищи.

Туда, куда уходит с поверхности тропка: тончайший сиреневый серпантин. По нему ползут стотонные жуки-черепахи-лопаты на колесах.

От их вибрации у шоферов мясо отходит от костей.

Много людей уже знают об этом, но почему-то молчат.

*

СЫТЫКАН

Весьма примечательно - сами аборигены страсть как не любят селиться в Айхале.

Они называют это место Сытыкан - Мертвая долина.

На ее уступах издавна сияли дьявольским блеском уголья глаз.

А потом человек, видевший их, таинственно пропадал.

*

ВНЕ ВРЕМЕНИ

И снова мы отправляемся в путь.

За порогом - густая ночь.

За окнами, да и то не за всеми - умирающие костры абажуров, и дождь сыплет горох за одежду.

Путь наш долог: через все времена - в будущую весну.

Пусть под ногами колючки - железные и живые - мы дойдем. И наградой нам будет праздник и радость негаснущей жизни.

Рано пока говорить о конечной точке пути.

Мы не скоро вздохнем полной грудью. И песня польется свободно.

А пока на минутку присядем и помолчим.

Вот так.

А теперь возьмемся за руки - и в путь.

*

БЕЛОНОЧЬЕ

Давай побродим вместе по Питеру.

Побродим среди лета и ни на что не похожей питерской тишины.

Воздух здесь густой и молочный.

Изредка навстречу будут попадаться тихо-счастливые люди, у которых распахнуты очи. И тело легко от недосыпания.

Побредем вдоль Канавки. На Невский свернем. Мысленно осадим коней у Аничкова. Ощущение такое, что здесь не может быть "нелюбимых" мест. Как будто город состоит сплошь из любимейших уголков.

И на каждом шагу - влюбленные.

*

ДЮРЕР

Тишина и покой - вкруг стола эрмитажной библиотеки. Мои руки, совсем деревянные, где-то внизу под столом. Скорее всего потому, что эти старинные эстампы слушаются рук лишь строгой и седой библиотечной служительницы.

У нее за спиной - два крыла.

Листаю старинные альбомы жадными глазами.

Все тело затекло - сижу не шевелясь. Не дыша.

И яростно умоляю Судьбу, чтобы этот "сон" не кончался.

*

МЫ - ДЕТИ ДЕТИНЦА

Колыбель Великого Новгорода мистически называется Детинец.

В нежной груди Земли доныне зияет огромная ямища - место, где собиралось новгородское вече. Его звуки и полифония голосов исходят из глубин Времени.

Непокорному вечевому колоколу (так же, как позже и его московским братьям) по приказу Ивана Грозного рвали язык. Колокол били плетьми.

Вся земля вкруг того места - красная.

И хотели его увезти, но смогли дотащить лишь до Валдая.

Там "рассыпался звон на звоны", а колокол этот исчез.

Все мы - дети Детинца.

*

СВЯТАЯ ДОРОГА

По дороге в Пушкиногорье чувствуешь такой простор и размах, что сердце поет, рвется ввысь.

Нежный, вкрадчивый снег прячет в своей пушистой, обжигающей глубине звуки шагов да непрошеных и ненужных здесь голосов.