Светотень - [4]

Шрифт
Интервал

Да сколько можно надо мной глумиться?!
Безбожники! Неведом кары страх!
Предайте погребенью стылый прах!»
Беспомощно лежат в музейном зале
На перепутье, словно на вокзале,
Останки фараоновы в углу
На стертом и затоптанном полу.

25.03.2000

В лесу

Солнышка лесного смех задорный.
На полянах — жаркий горицвет.
Лес певучий над рекой просторной
Светоносной аурой одет.
Мед смолы янтарной. Тяжесть хвои.
Захмелевший хоровод берез —
В кружеве теней. Века покоя
Бережет зеркально — светлый плес.
Лог. За елкой колкой — дуб дуплистый.
Рябь — озноб осиновых ветвей.
Свет гнилушек ночью самой мглистой.
Мухоморы у трухлявых пней.
Заросли малины, голубики.
Земляника спелая в траве.
Как улыбки солнечные блики
В нежной малахитовой листве.
Медуница, папоротник, мята.
Из — под листьев, ржавых и сырых, —
Сыроежки. К осени — опята.
Подберезовик, таясь, притих.
На земле — обглоданные шишки…
Где ты, рыжий маленький зверек?
Дроби косоглазого плутишки. —
Юно звонок старенький пенек.
На колючей шапке — ягод горстка.
Мишка в ореоле диких пчел.
Встала дыбом на загривке шерстка.
Чу! Долбит усердно дятел ствол.
Пересвисты, трели, перезвоны.
Мошкары неумолимый рой.
Треснувшей ольхи глухие стоны
С отслоившейся сухой корой.
Быстрый бег встревоженной лосихи, —
По подлеску — треск сухих ветвей.
Гнездышко щегла и щеголихи.
В мураве — крылатый муравей.
Это все до боли мне родное!
Я — москвичка? В сердце берегу
Детство подмосковное лесное,
Крест рисуя веткой на снегу.

14.01.1997

В городе

Город — синтетические джунгли!
Муравейник и пчелиный рой.
Все спешат, как будто бы по углям!
Четкий ритм, шальной людской прибой.
Частый пульс тревожных магистралей.
Рыжий свет вечерних фонарей.
Где — то там волнующие дали,
Тайный зов неведомых морей.
Оробел бессонный ветер странствий,
Заплутавший в улицах Москвы.
В каменном удушливом убранстве —
Лоскуток небесной синевы.
Неужели где — то есть просторы?
Лунность белоствольная берез
Снится по ночам с немым укором.
Снится дом у речки, где я рос.
Я в плену «текучки», обязательств.
Мне бы на недельку отпуск взять.
Одолев преграды обстоятельств,
Повидать тоскующую Мать.
Ранним утром, выспавшись на сене,
На рыбалку — прямо по росе
К ивняку сквозь заросли сирени…
Но живу я в городе как все.
Город — синтетические джунгли.
Муравейник и пчелиный рой.
Все спешат как будто бы по углям.
И за далью дальней — дом родной.

10.06. 1998

За экстазом заката…

За экстазом заката —
             Сизый вечер как дым.
По каньону Арбата —
             Под дождем проливным.
За барьером агоний —
             Небывалый покой.
В прошлом — Цезарь, Антоний
             И мираж — Антиной.
Свет оранжевый влажный —
             Апельсиновый блеск —
Льет в пролив трехэтажный.
             Смутной жалобой — плеск.
Стайкой — девушки. — Птицы?
             Пряди мокрых волос,
Нежно светятся лица
             Первым снегом берез.
Мечет дождь свои стрелы,
             Лакируя Арбат.
Мир обнять бы хотела:
             Первый встречный — мне брат!
Ни о чем не жалею.
             Ничего не прошу.
Ты, Москва, — всех милее! —
             Снова сердцем решу.

06.11.1996

Эхо бубна

М.Л. «Бубен»

Бубен буден лихорадит.
Перебои. Дробь — озноб.
В ритме судорог заладит:
«У черты надрыва: «Стоп!»
Бубна боль огнем агоний,
Искупленьем крещена.
Юлий Цезарь. Гай Светоний.
Реки крови и вина.
Все исчезло безвозвратно.
Тени в ауре луны.
Эхо бубна многократно
Растревожит наши сны.
Так и мы уйдем однажды.
И за нами вслед уйдут
Погибавшие от жажды,
Не нашедшие приют.
Прохрипит в гортани выдох.
Оборвется в сердце дрожь.
И в зеркальных Немезидах
Отразится века ложь.
Поглотит столпотворенье
И пророка и певца.
Ужаснется Провиденье
Неизбежности конца!
Нам не вымолить прощенья,
Не отмыть от крови рук.
Смерч — стихия разрушенья —
Завершит порочный круг.
За чертой тысячелетий
Нестерпимой пустоты
Свежей завязью соцветий
Звезд затеплятся кресты.
И удары бубна снова
Эру жизни возвестят.
Но вначале будет Слово:
«Кающимся — да простят!»
Сердца стук и бубна звуки —
Пережившим Страшный Суд.
За танталовые муки,
За сизифов тяжкий труд.

11.04.1997

Ирина — «Урви берега»

К Дню ангела 29 апреля

«Ирина — урви берега»

Ирина — «Урви берега» —
День этот прозвали в народе.
Стремнина! Речные бега!
«Разрой берега половодьем!»
И не оттого ли во мне
Бунтарски — мятежная сила!
Нигде — наяву ли, во сне —
Не знаю покоя и тыла.
Ирина — «разрой берега» —
Кипящие воды природы
Питали, растаяв, снега.
Мосты снесены, нет и брода.
Стихия! Любимый — со мной?
И вдруг между нами — стремнина…
Но пылкой и юной Весной
Пронизано имя «Ирина»!

14.04.1995

Улица Фонвизина зимою…

Улица Фонвизина зимою…
Породнилась, улица, с тобою!
Нет желанней и милей двора!
Снег молочно — белый как в деревне.
Шум и гам на небольшом катке.
Юный, переменчивый и древний
Мир — синицей солнечной в руке!

12.11.1995

Так она приходит — Зрелость…

Так она приходит — Зрелость…
Чаем вечерним с черной смородиной,
Чувством — уже отлюбилось, что пелось?
И ощущением — кровная Родина!
Снег и березы…
Морозы трескучие.
Сизая дымка над белой Москвой.
С дочкой стихи о России разучены.
И на мгновенье мне дорог покой.

04.01.1996

Мгновенно всё. Мгновенны все…

Мгновенно всё. Мгновенны все.
Горят и меркнут, угасая,
Восход — во всей своей красе —
Закат и звезд вечерних стая.

Еще от автора Ирина Вербицкая
Метаморфозы

Творчество русского поэта рубежа тысячелетий Ирины Вербицкой представлено гражданской, философской и любовной лирикой. Сборник лирических стихов «Метаморфозы» логически продолжает сборник «Светотень», вышедший ранее. Данные два сборника образуют единое целое. В книге «Метаморфозы» изданы стихотворения из различных циклов любовной лирики, таких как «Чёрная Луна», «Эль-Риша», «Вертикаль маятника», «Лабиринт», «Метаморфозы Розы», «Ангелы в огне» и других. Лирика Ирины Вербицкой отличается предельной искренностью, открытостью душевных движений, пронизана возвышенным устремлением к Прекрасному!


Рекомендуем почитать
Из фронтовой лирики

В сборник «Из фронтовой лирики» вошли лучшие стихи русских советских поэтов-фронтовиков, отразившие героический подъем советского народа в годы Великой Отечественной войны.


Смерть пионерки

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Словарь далей

Прекрасные стихи с хорошим предисловием, рассказывающим об авторе.


Пылая страстью к Даме

Любовная лирика – это и духовное служение, и общая идея красоты и благородства, и путешествие в область сердечных переживаний, и самое главное – образ Прекрасной Дамы, мимо которого не прошел ни один поэт на протяжении всей истории человеческой цивилизации. Любовное чувство, перелитое в формы лирики, прежде всего классической, дано носителям французского языка и французской ментальности во всей полноте, яркости и разнообразии. Сборник, составленный известным поэтом и переводчиком Михаилом Ясновым, – лишь небольшая часть «биографии сердца» в том виде, как она запечатлена русскими переводчиками.


Дорога в небо

Книга «Дорога в небо» представляет избранные стихотворения гениальной американской поэтессы Эмили Дикинсон. Автор переводов – Елена Айзенштейн, автор нескольких книг о творчестве Марины Цветаевой, многих статей, посвященных русской поэзии 20—21 века. В книге приведены параллельно английский и русский тексты.


Мы совпали с тобой

«Я знала, что многие нам завидуют, еще бы – столько лет вместе. Но если бы они знали, как мы счастливы, нас, наверное, сожгли бы на площади. Каждый день я слышала: „Алка, я тебя люблю!” Я так привыкла к этим словам, что не могу поверить, что никогда (какое слово бесповоротное!) не услышу их снова. Но они звучат в ночи, заставляют меня просыпаться и не оставляют никакой надежды на сон…», – такими словами супруга поэта Алла Киреева предварила настоящий сборник стихов.


Неназванному адресату

Лирическая героиня «истории в стихах» – петербурженка и по рождению, и по духу. Лирический герой – Неназванный Адресат – тоже петербуржец, хотя не по крови, но по самой своей сути. Их совместная повесть пишется в неразрывной связи с Городом, неизменным третьим героем во всех петербургских повестях, романах и стихотворениях. Топоним, пронизывающий всю книгу – Фонтанный дом, в котором провела многие годы жизни Анна Андреевна Ахматова, а символ-воспоминание – куст шиповника.


Созвучие

Рафаил Синцов – поэт широкой души, вобравшей в себя многоголосье окружающего мира во всём разноцветье его про– явлений. Ему созвучно всё: от еле слышного голосочка негаснущей свечи до громогласного крика эпохи. Одно их первых мест в творчестве поэта занимают темы любви к женщине и к Родине в её материнском образе.Автор с нежностью обращается к своим знаменитым собратьям по перу – Владимиру Высоцкому, Евгению Евтушенко, Андрею Вознесенскому – и с неподдельной искренностью разделяет с ними разнополярные чувства мировой скорби и радости.


Радуга первооснов

Лейтмотивом поэзии А. Белкина является призыв к возрождению славянских традиций, которые должны лечь в основу современной русской идеи. Отсюда – пафос оппозиционности, разоблачения во многих его произведениях. Отход от исконных культурных корней, разного рода заимствования (от христианской религии, григорианского летоисчисления до культурных и языковых калек) привели к тому, что Россия свернула со своего исконного пути, породив целые поколения «родства не помнящих». Обруби корень – и дерево засохнет. Не таким ли засыхающим древом сегодня становится русский народ, без которого нет и самой России?Между тем сокровищница славянской духовности жива, и русский Ренессанс, выход из культурного и нравственного тупика возможен только через возвращение собственной «самости».