Светотень - [4]

Шрифт
Интервал

Да сколько можно надо мной глумиться?!
Безбожники! Неведом кары страх!
Предайте погребенью стылый прах!»
Беспомощно лежат в музейном зале
На перепутье, словно на вокзале,
Останки фараоновы в углу
На стертом и затоптанном полу.

25.03.2000

В лесу

Солнышка лесного смех задорный.
На полянах — жаркий горицвет.
Лес певучий над рекой просторной
Светоносной аурой одет.
Мед смолы янтарной. Тяжесть хвои.
Захмелевший хоровод берез —
В кружеве теней. Века покоя
Бережет зеркально — светлый плес.
Лог. За елкой колкой — дуб дуплистый.
Рябь — озноб осиновых ветвей.
Свет гнилушек ночью самой мглистой.
Мухоморы у трухлявых пней.
Заросли малины, голубики.
Земляника спелая в траве.
Как улыбки солнечные блики
В нежной малахитовой листве.
Медуница, папоротник, мята.
Из — под листьев, ржавых и сырых, —
Сыроежки. К осени — опята.
Подберезовик, таясь, притих.
На земле — обглоданные шишки…
Где ты, рыжий маленький зверек?
Дроби косоглазого плутишки. —
Юно звонок старенький пенек.
На колючей шапке — ягод горстка.
Мишка в ореоле диких пчел.
Встала дыбом на загривке шерстка.
Чу! Долбит усердно дятел ствол.
Пересвисты, трели, перезвоны.
Мошкары неумолимый рой.
Треснувшей ольхи глухие стоны
С отслоившейся сухой корой.
Быстрый бег встревоженной лосихи, —
По подлеску — треск сухих ветвей.
Гнездышко щегла и щеголихи.
В мураве — крылатый муравей.
Это все до боли мне родное!
Я — москвичка? В сердце берегу
Детство подмосковное лесное,
Крест рисуя веткой на снегу.

14.01.1997

В городе

Город — синтетические джунгли!
Муравейник и пчелиный рой.
Все спешат, как будто бы по углям!
Четкий ритм, шальной людской прибой.
Частый пульс тревожных магистралей.
Рыжий свет вечерних фонарей.
Где — то там волнующие дали,
Тайный зов неведомых морей.
Оробел бессонный ветер странствий,
Заплутавший в улицах Москвы.
В каменном удушливом убранстве —
Лоскуток небесной синевы.
Неужели где — то есть просторы?
Лунность белоствольная берез
Снится по ночам с немым укором.
Снится дом у речки, где я рос.
Я в плену «текучки», обязательств.
Мне бы на недельку отпуск взять.
Одолев преграды обстоятельств,
Повидать тоскующую Мать.
Ранним утром, выспавшись на сене,
На рыбалку — прямо по росе
К ивняку сквозь заросли сирени…
Но живу я в городе как все.
Город — синтетические джунгли.
Муравейник и пчелиный рой.
Все спешат как будто бы по углям.
И за далью дальней — дом родной.

10.06. 1998

За экстазом заката…

За экстазом заката —
             Сизый вечер как дым.
По каньону Арбата —
             Под дождем проливным.
За барьером агоний —
             Небывалый покой.
В прошлом — Цезарь, Антоний
             И мираж — Антиной.
Свет оранжевый влажный —
             Апельсиновый блеск —
Льет в пролив трехэтажный.
             Смутной жалобой — плеск.
Стайкой — девушки. — Птицы?
             Пряди мокрых волос,
Нежно светятся лица
             Первым снегом берез.
Мечет дождь свои стрелы,
             Лакируя Арбат.
Мир обнять бы хотела:
             Первый встречный — мне брат!
Ни о чем не жалею.
             Ничего не прошу.
Ты, Москва, — всех милее! —
             Снова сердцем решу.

06.11.1996

Эхо бубна

М.Л. «Бубен»

Бубен буден лихорадит.
Перебои. Дробь — озноб.
В ритме судорог заладит:
«У черты надрыва: «Стоп!»
Бубна боль огнем агоний,
Искупленьем крещена.
Юлий Цезарь. Гай Светоний.
Реки крови и вина.
Все исчезло безвозвратно.
Тени в ауре луны.
Эхо бубна многократно
Растревожит наши сны.
Так и мы уйдем однажды.
И за нами вслед уйдут
Погибавшие от жажды,
Не нашедшие приют.
Прохрипит в гортани выдох.
Оборвется в сердце дрожь.
И в зеркальных Немезидах
Отразится века ложь.
Поглотит столпотворенье
И пророка и певца.
Ужаснется Провиденье
Неизбежности конца!
Нам не вымолить прощенья,
Не отмыть от крови рук.
Смерч — стихия разрушенья —
Завершит порочный круг.
За чертой тысячелетий
Нестерпимой пустоты
Свежей завязью соцветий
Звезд затеплятся кресты.
И удары бубна снова
Эру жизни возвестят.
Но вначале будет Слово:
«Кающимся — да простят!»
Сердца стук и бубна звуки —
Пережившим Страшный Суд.
За танталовые муки,
За сизифов тяжкий труд.

11.04.1997

Ирина — «Урви берега»

К Дню ангела 29 апреля

«Ирина — урви берега»

Ирина — «Урви берега» —
День этот прозвали в народе.
Стремнина! Речные бега!
«Разрой берега половодьем!»
И не оттого ли во мне
Бунтарски — мятежная сила!
Нигде — наяву ли, во сне —
Не знаю покоя и тыла.
Ирина — «разрой берега» —
Кипящие воды природы
Питали, растаяв, снега.
Мосты снесены, нет и брода.
Стихия! Любимый — со мной?
И вдруг между нами — стремнина…
Но пылкой и юной Весной
Пронизано имя «Ирина»!

14.04.1995

Улица Фонвизина зимою…

Улица Фонвизина зимою…
Породнилась, улица, с тобою!
Нет желанней и милей двора!
Снег молочно — белый как в деревне.
Шум и гам на небольшом катке.
Юный, переменчивый и древний
Мир — синицей солнечной в руке!

12.11.1995

Так она приходит — Зрелость…

Так она приходит — Зрелость…
Чаем вечерним с черной смородиной,
Чувством — уже отлюбилось, что пелось?
И ощущением — кровная Родина!
Снег и березы…
Морозы трескучие.
Сизая дымка над белой Москвой.
С дочкой стихи о России разучены.
И на мгновенье мне дорог покой.

04.01.1996

Мгновенно всё. Мгновенны все…

Мгновенно всё. Мгновенны все.
Горят и меркнут, угасая,
Восход — во всей своей красе —
Закат и звезд вечерних стая.

Еще от автора Ирина Вербицкая
Метаморфозы

Творчество русского поэта рубежа тысячелетий Ирины Вербицкой представлено гражданской, философской и любовной лирикой. Сборник лирических стихов «Метаморфозы» логически продолжает сборник «Светотень», вышедший ранее. Данные два сборника образуют единое целое. В книге «Метаморфозы» изданы стихотворения из различных циклов любовной лирики, таких как «Чёрная Луна», «Эль-Риша», «Вертикаль маятника», «Лабиринт», «Метаморфозы Розы», «Ангелы в огне» и других. Лирика Ирины Вербицкой отличается предельной искренностью, открытостью душевных движений, пронизана возвышенным устремлением к Прекрасному!


Рекомендуем почитать
Жемчужины любовной русской лирики. 500 строк о любви. XIX век

Стихи о любви всегда искренни, пронзительны и проникновенны. В русской поэзии именно теме любви посвящены одни из лучших поэтических жемчужин. Насладитесь красотой и великолепием лучшей любовной лирики русских поэтов!


Обыкновенный день

Трудовая жизнь Николая Постарнака началась в Краснодаре. Первые строки родились на строительных лесах. Затем, в 1962 году, стихи появились в альманахе «Кубань». Книжка «Обыкновенный день» — результат долгих лет творческого роста поэта на Кубани, на Крайнем Севере. Однако его стихи интересны не только географическим разнообразием — они удивительно искренни, потому что продиктованы жизнью и написаны самостоятельной рукой.


Обыкновенная любовь

Девушки гадают на суженых и грезят о любви, обязательно необыкновенной. Да и юноши не чуждаются романтических переживаний. И так – из века в век, во все времена. Что же обретают в итоге? – кто большое, светлое и взаимное чувство, кто – печали и разочарования, кто – семейные радости и проблемы. Возвышенные мечты воплощаются в обыкновенную земную любовь. Или правы юные: любовь никогда не бывает обыкновенной?


100 шедевров русской лирики

«100 шедевров русской лирики» – это уникальный сборник, в котором представлены сто лучших стихотворений замечательных русских поэтов, объединенных вечной темой любви.Тут находятся знаменитые, а также талантливые, но малоизвестные образцы творчества Цветаевой, Блока, Гумилева, Брюсова, Волошина, Мережковского, Есенина, Некрасова, Лермонтова, Тютчева, Надсона, Пушкина и других выдающихся мастеров слова.Книга поможет читателю признаться в своих чувствах, воскресить в памяти былые светлые минуты, лицезреть многогранность переживаний человеческого сердца, понять разницу между женским и мужским восприятием любви, подарит вдохновение для написания собственных лирических творений.Сборник предназначен для влюбленных и романтиков всех возрастов.


Паром через лето

Хорошие стихи всегда больше своего видимого, типографского объема. Потому что пишутся они не столько словами, сколько тем, что как бы само собою возникает вокруг слов, между ними. Юрий Гречко, чья первая книжка «Паром через лето» перед вами, хорошо понял этот «секрет». Вот завершающая строфа его стихотворения «Маневры»:...А кто‑то сорвет землянику и скажет:— Горчит…В траву упадет,рассмеется, потом замолчит.И будет, наверно, лежатьголова к головес солдатом без имени,давшим начало траве.Конечно же, эти стихи больше, чем случай на маневрах, — они о преемственности, о поколении детей, вступивших в солдатский возраст погибших отцов.


Женщина за стеной

Книга лирики известного поэта Константина Ваншенкина «Женщина за стеной» состоит из двух частей: «Щека к щеке» (новые стихи) и «Фрагмент» (из прежних книг).


Неназванному адресату

Лирическая героиня «истории в стихах» – петербурженка и по рождению, и по духу. Лирический герой – Неназванный Адресат – тоже петербуржец, хотя не по крови, но по самой своей сути. Их совместная повесть пишется в неразрывной связи с Городом, неизменным третьим героем во всех петербургских повестях, романах и стихотворениях. Топоним, пронизывающий всю книгу – Фонтанный дом, в котором провела многие годы жизни Анна Андреевна Ахматова, а символ-воспоминание – куст шиповника.


Созвучие

Рафаил Синцов – поэт широкой души, вобравшей в себя многоголосье окружающего мира во всём разноцветье его про– явлений. Ему созвучно всё: от еле слышного голосочка негаснущей свечи до громогласного крика эпохи. Одно их первых мест в творчестве поэта занимают темы любви к женщине и к Родине в её материнском образе.Автор с нежностью обращается к своим знаменитым собратьям по перу – Владимиру Высоцкому, Евгению Евтушенко, Андрею Вознесенскому – и с неподдельной искренностью разделяет с ними разнополярные чувства мировой скорби и радости.


Радуга первооснов

Лейтмотивом поэзии А. Белкина является призыв к возрождению славянских традиций, которые должны лечь в основу современной русской идеи. Отсюда – пафос оппозиционности, разоблачения во многих его произведениях. Отход от исконных культурных корней, разного рода заимствования (от христианской религии, григорианского летоисчисления до культурных и языковых калек) привели к тому, что Россия свернула со своего исконного пути, породив целые поколения «родства не помнящих». Обруби корень – и дерево засохнет. Не таким ли засыхающим древом сегодня становится русский народ, без которого нет и самой России?Между тем сокровищница славянской духовности жива, и русский Ренессанс, выход из культурного и нравственного тупика возможен только через возвращение собственной «самости».