Свето-Тень - [2]

— Что? Ах, да, это Земля, — подумав, добавила непрошенное: — Начало двадцать первого века, две тысячи пятый год.

— Терра… Древняя легенда. Никогда не думал, что увижу ее. В мое время это невозможно.

— Почему же? — липкое подозрение зашевелилось в душе. Я даже не замечала, что чайник подпрыгивает на плите.

— В конце двадцать шестого века разразилась война. Две самые сильные державы того времени обменялись ядерными ударами, никакие щиты не помогли. Видимо, не рассчитали мощность — все живое на планете погибло, даже находившиеся в специальных бункерах люди.

Брендон замолчал. Я отвернулась к плите, вспомнив наконец-то про чайник. Против воли по щекам бежали слезы. Нам осталось пять веков. Нет, меня лично это не коснется, и моих детей тоже, но стоит ли их рожать, зная, что у их правнуков не будет будущего? Голубизны неба, свежести легкого ветерка, теплых лучей солнца — ничего, не будет даже жизни…

Чашка выскользнула из рук и с оглушающим звоном разбилась на мелкие осколки. Давай еще перебудим соседей и поделимся с ними новостью — людям осталось жить всего ничего!

А потом кто-то кому-то скажет гадость и — оп! — нет никого. Вообще. Хотя, стоп, откуда же взялся Брендон? В набирающей обороты истерике я вдруг подумала, что повторяюсь… И все-таки. Зовут его вполне по-человечески, внешне не похож он на маленьких зеленыхголовастиков, какими я представляла себе инопланетян…

Я присела на корточки, собирая кусочки симпатичной кружки с голубенькими цветочками. Ко мне кинулся Брендон.

— Я помогу.

И тут он увидел мое лицо. К слову, я и так-то не слишком хорошо выглядела: светлые, стриженные под каре, волосы растрепаны сном, никакой косметики (не ожидала я среди ночи встретить мужчину своей мечты), а с раскрасневшимся от потоков соленой влаги лицом и опухшими веками и вовсе была ожившим кошмаром. Так что я вполне понимаю, почему Брендон испугался. Прямо там, под раковиной, по соседству с тазиком, в котором у меня жил мусор, поминутно вытирая мои щеки, он начал сбивчиво говорить:

— Человечество выжило. За три века до случившегося оно начало разлетаться по разным уголкам Галактики. Ирина, на момент Катастрофы на Терре остались только те, кто не мог отправиться в космос — или не хотел. И… все произошло внезапно, скорее всего, они ничего не почувствовали даже. Просто Терра вдруг замолчала — на всех каналах связи.

Я уткнулась носом в его теплое плечо и зарыдала еще сильнее. Левая рука непроизвольно сжалась в кулак. Я завизжала.

— Что с вами, Ирина Калли?

Уже даже не плача, я протянула ему ладонь. Довольно большой кусок фарфора вонзился в кожу. Руку свела безумная боль.

— Тихо, сейчас я все сделаю, — умиротворяющее прошептал Брендон. Почему-то я ему поверила.

Он осторожно вынул осколок.

— Закрой глаза, — попросил он. Когда это мы перешли на ты?! Но глаза я закрыла. Почувствовала тепло его ладони на моей и тихо ждала. А потом я вдруг поняла, что боли нет. Не дожидаясь разрешения, открыла глаза. Он убрал свою руку.

— Сэр Брендон! Сэр Брендон, вы слышите? — загорелась звезда на его ремне.

— Да, слышу, — как-то устало отозвался он.

— Как им удалось настолько далеко вас отправить? Мы будем готовы перенести вас через пару минут.

Брендон молча выпрямился и подал мне руку, помогая встать.

— Если я позову тебя с собой, ты согласишься?

Я заглянула в эти невозможно прекрасные глаза и спросила:

— Почему?

— Должен же я отблагодарить тебя за гостеприимство.

Я окинула взглядом кухню, больше всего напоминавшую сейчас Бородинское поле после битвы французов и русских… Нарезанные бутерброды, валяющаяся табуретка, разбитая кружка, капли моей крови. Да уж, хорошо гостеприимство. А потом я вспомнила о своемвнешнем виде и спросила:

— Что, прямо так?

Он засмеялся.

— Да, желательно. Понимаешь, у нас мало времени.

Нет, когда мы все-таки успели перейти на ты? И вдруг я услышала тихое:

— Ари…

Самое непонятное — это сказала я! В переводе с иреа — языка Брендона — ари означало «да».

— Дай мне свои руки, — произнес Брендон. Перед тем, как выполнить его просьбу, я украдкой взглянула на левую ладошку — на ней не было даже шрама, ни малейшего следа! Может, я перепутала руки? Додумать я не успела. Дико закружилась голова, я почувствовала, как падаю. Куда-то очень далеко, скорее всего, в бесконечность.

День 2-й.

Какой однако необычный был сон. Я сладко потянулась, не открывая глаз. Нет, что ни говорите, лучший друг человека — диван. И чем он мягче, тем лучше. Нестерпимо зачесалась ладонь левой руки. Где же все-таки шрам? Какой шрам, дорогая, что ты городишь, проснись, открой глаза, ты дома, под любимым одеялом! И я открыла.

Только домом тут и не пахло. Больше всего окружающее смахивало на каюту звездолета — я о таких читала. Небольшое, неправильной формы помещение, у одной из стен — округлое ложе, на стене напротив — множество разнообразных панелек, если знать, как ими пользоваться — невероятно удобная штука, наверное. Никаких намеков на дверь или окно (иллюминатор?..). Обтекаемые формы, тусклый металлический блеск. Единственным инородным предметом здесь была я в своем бледно-голубом халатике с сине-зелено-желтымабстрактным рисунком.